Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фрагмент Прифтана, ч.2

Продолжение предыдущего поста.

(ii)
Номенклатура «Фрагмента Прифтана»

Самое поразительное в этом фрагменте, с точки зрения читателей, знакомых с поздним опубликованным текстом, – непривычные имена, данные некоторым главным персонажам и местам: Прифтан вместо Смауга, Черная Гора и Дикий лес вместо Одинокой горы и Чернолесья, Бладортин вместо Гэндальфа и особенно гном Гэндальф вместо Торина Дубощита (сына Траина, сына Трора). Толкин гордился своей номенклатурой (радио интервью с Дэнисом Гэроултом, ВВС, 1965; см. также ДРРТ к СА, 16 декабря 1937 г., «Письма», стр. 26), и справедливо; в этом он превосходил любого другого писателя фэнтези, даже Дансени и Морриса, – он был способен использовать экзотизм одного и незамысловатый стиль другого, когда случай гарантирует отсутсвие потери собственных отличительных черт. В сущности передача имени «Гэндальф» гному, «Бладортин» – волшебнику вполне уместна. Гномье имя проистекает из того же списка в «Старшей Эдде», «Dvergatal», из которого взяты все имена гномов, сопровождающих Бильбо в походе, кроме одного;2 подобно им, оно старонорвежское. Фимбулфамби, первоначальное имя, предварительно данное Королю под Горой, персонажу, который позднее станет Трором Старым, также из старонорвежского; в этот раз из крохи эддического знания, известного как «Речи Высокого»3. Бладортин, напротив, эльфийское имя4 – в частности, из синдарина или «нолдорина», как он назывался в то время (см. Примечание 13 ниже о различии между номским, нолдорином и синдарином) – и, по существу, помогает отличать волшебника от его товарищей, как и самое по-английски звучащее «Бильбо Бэггинс» отделяет хоббита от остальной компании.

Не менее удивительно использование имени «Финголфин» для короля гоблинов, убитого Бычьим Ревом Туком: первое из многочисленных заимствований, которое четко связывает мир мистера Бэггинса с той мифологией. В то время как имя несомненно подбиралось по форме, содержание как разъяснение «элемент гольф, необоходимый для шутки», тем не менее вызывает большое потрясение у читателей, знакомых с великим эльфийским королем в «Сильмариллионе», «Наброске Мифологии» и «Лэ о Лейтиан», вызванное тем, что это имя, даже не на долгое время, предназначалось для короля гоблинов.6

Кажется совершенно ясным, что Толкин здесь, как в других местах в «Хоббите», использовал имена из уже написанных историй и набросков с небольшим беспокойством о том, как их новое использование гармонирует с первым появлением. Это совершенно понятно, когда мы вспоминаем, что это все, в конце концов, – неопубликованные и, по большей части, незаконченные истории, известные (в лучшем случае) двум или трем сторонним людям. Из других данных мы знаем, что Толкин потратил огромное количество времени на изобретение имен для своих персонажей (в бумагах «Властелина Колец» сохранилась целая страница черновых работ, чтобы показать, как Толкин, работая в своем стиле, отверг свыше тридцати имен для следопыта Троттера (т.е. «Бродяжника»), прежде чем в итоге пришел к «Арагорн»). Любой творец мог пожелать найти способ повторно использовать неопубликованный материал, созданный таким трудом, и Толкин был экономнее большинства; все множество его работ имеет единство, необычное для любого автора. Мифология наполняла его разум до предела, так что не удивительно заимствование им имен, идей и тем из нее для новой работы; действительно, было бы удивительно, если бы он не делал этого. Как он сам сказал в 1950 г. «даже убранный на полку «Сильмариллион» вместе со всем прочим бурно о себе заявлял. Он кипел и пузырился, просачивался и, возможно, портил все (имеющее хотя бы отдаленное отношение к «Фэери»), что я с тех пор пытался написать. Мне с трудом удалось не впустить его в «Фермера Джайлса», но написать продолжение он мне не дал. Он отбросил густую тень на последние главы «Хоббита» (пер. С.Лихачевой) (ДРРТ к СА, 24 февраля 1950 г.; «Письма», стр. 136).

Несколько других моментов также заслуживают комментария. Шутка о гольфе повторилась в поздних добавлениях, так что смерть короля гоблинов предоставила возможность для создания не одной, а двух новых игр для выживших в битве: гольф и шахматы. К счастью, вскоре Толкин поменял свое мнение об этом, скорее навязывающем веселье, и оно исчезло без следа на следующей стадии, где первоначальная шутка восстановилась в полной своей славе. Упоминания «Уводья» и бильбовской карты «Окрестностей» (заметьте, что не «Шира» – поздняя концепция еще не существовала) показывают, что главная часть окрестностей Бэг-энда (уже названного так) примерно такая же, как и впоследствии. Действительно, несмотря на малые, но значительные отличия, удивительно, как близко конечный вариант истории следует первоначальному спешному наброску, иногда даже во фразах. Одна интересная деталь, которая не сохранилась, заключена в вычеркнутой строке, где Бладортин рассказывает о своих попытках найти героя или воителя, чтобы он присоединился к походу, однако обнаруживает лишь, что все воители «заняты сражениями друг с другом в далеких землях» – возможно, отголоски войн Белерианда в текстах «Сильмариллиона»? – тогда как в отношении героев «в этих краях … не осталось, либо немного людей, гномов, эльфов или хоббитов». Идея героических воителей-хоббитов убийц драконов интригующая, и могла повлиять как на смутного персонажа в рукописях «Властелина Колец» Перегрина Боффина, или Троттера, хоббита-следопыта, который в конце концов превратился в Бродяжника (ср. ИС VI.371 и 385), так и на первоначальный план Толкина для кульминационного момента «Хоббита», описанный в Примечаниях к Плану B и C, что сам Бильбо должен был убить дракона (см. стр. 364 и 496).

(iii)
География Сказания и первая карта

Одна из наиболее примечательных вещей касательно этого отрывочного наброска, и то, в чем он более всего отличается от опубликованного текста, – случайное использование названий мест, взятых из реального мира: Китай, пустыня Гоби, Гиндукуш, даже Шетландские острова (при упоминании пони). Поначалу это вызывает у читателя впечатление, что мир мистера Бэггинса полностью отличается от легендарного мира «Сильмариллиона». Но впечатление это обманчиво, особенно когда мы учитываем, что на ранних этапах мифологии Лутания, одинокий остров, позднее известный как Тол Эрессеа, была самой Англией (КУС I.24-5); Кортирион среди дерев города Уорик; деревня Тавробель в Стаффордшире, где жили Толкины в ранние дни своего брака. Как Толкин изначально задумывал, его истории рассказывали мифическую историю Англии и соседних островов; замысел, от которого он никогда полностью не отказывался.7 В своей редакции «Книги Утраченных Сказаний» Кристофер Толкин то и дело предупреждает нас, что лишь потому, что элемент исключен из поздних версий одной из историй отца, не обязательно означает отказ от замысла; часто он просто отодвинут на задний план, находится в ожидании. Подобное несомненно верно и для «Хоббита».

То, что мир Бильбо, земли «Сильмариллиона» и наш собственный один и тот же, ясно из многих недвусмысленных утверждений Толкина:

«Средиземье», к слову сказать, это вовсе не название для земли «нети-небудет», не имеющей никакого отношения к нашему миру (как Меркурий у Эддисона8) . Я просто-напросто воспользовался среднеанглийским middel-erde (или erthe), вариантом древнеанглийского Middangeard: названия для населенных людьми земель «между морями». И хотя я отнюдь не пытался соотнести очертания гор и материков с тем, что геологи утверждают или предполагают касательно недавнего прошлого, в плане художественного вымысла подразумевается, что эта «история» имеет место быть в некий временной период реального Старого Света нашей планеты».

– ДжРРТ в Хоутон Мифлин ко., 30 июня 1955 г.; «Письма», стр. 220. (пер. С. Лихачевой)

Те дни, Третья Эпоха Средиземья, ныне в далеком прошлом, и очертания всех земель изменились; но места, где тогда жили хоббиты, несомненно те же, как те, в которых они еще задерживаются: Северо-Запад Древнего Мира, к востоку от Моря.
– ВК.14; курсив мой.

«Властелин Колец» … действие его происходит в Северном полушарии этой земли: мили — это мили, дни — это дни, погода — это погода.
– ДжРРТ к Форресту Дж. Акерману, июнь 1958 г.; «Письма», стр. 272 (пер. С. Лихачевой)

Так реальное созведие, подобное Большой Медведице (или, как Толкин предпочитал называть его, Серп), помещенное Эльберет на небеса «как вызов Мелькору … и знак рока» (Сильм.48), появляется на карте Фимбулфамби, и его может видеть Фродо в ночном небе над Бри (ВК.191); календари в Приложении D «Властелина Колец» рассчитываются, чтобы соответствовать планете с как раз орбитой Земли и так далее. Опасно экстраполировать в прошлое, от «Властелина Колец» к «Хоббиту», но кажется надежным заключить, что история Бильбо разделяет эту особенность, по крайней мере, с работами, которые и предшествовали ей, и следовали за ней: предполагается, что все они имели место в легендарном прошлом нашей планеты. Необходимо подчеркнуть слово «легендарное», поскольку Толкин писал фэнтези, а не псевдоисторию или псевдонауку в стиле Игнатия Доннелли или Иммануэля Великовский. Это освобождает его от любой обязанности приводить детали своего мира в соответствие с «тем, что геологи могут сказать или предположить» и заменять реальный доисторический период своим собственным замыслом.9 Подобно Британии Джеффри из Монмута и Эгидия из Хэма, мир Бильбо полон анахронизмов, от полицейских на велосипедах до настольных часов; в этом «Хоббит» имеет большее сходство с такими работами как «Птица с Дурным Глазом» и «Длинная история Портера» (обе в «Последней Книге Чудес» [1916 г.]), чем с, скажем, позднесредневековыми романами Уильяма Морриса.

Если взволнованная «туковская» речь Бильбо проясняет, что его мир прочно отождествляется с нашим собственным, может ли это быть также связано с богатой географией ранних произведений Толкина? Ответ, я полагаю, может быть найден, если обратиться к карте Фимбулфамби. Хотя она отличается в важных деталях от конечной версии, поразительно, как много неизменных элементов уже присутствовали и сохранились из этого первого торопливого наброска, который показывает гору лежащей плоско, подобно морской звезде. Среди этих деталей – расположение Главных Ворот (обозначенных «ГВ» на карте), потайная дверь (помеченная руной «Ф», как уверяется в подстрочном примечании Толкина на предыдущей странице Рп.; см. стр. 9), «Развалины города Дейл» и кое-что из окружающих земель: Бегущая река (которая первоначально брала курс на восток), «ДИКИЙ ЛЕС» и «ИССОХШАЯ ПУСТОШЬ».

Северо-восточный уступ Горы был отделен от другой высоты лишь небольшим пространством, которая исчезает к северо-востоку, вероятно, горная цепь – деталь, позднее пропавшая с карт Одинокой горы (ср. карта Трора V, Иллюстрация I [верх]), но сохранившаяся в обоих самых ранних набросках карты Глухомани (часть Примечаний к Плану; см. стр. 366-7), а также в более отточенной карте Глухомани, которая сопутствовала «Домашней Рукописи» (Иллюстрация I [внизу]) и которая почти что соединяла Железные Холмы и Одинокую гору.

Позднее первоначальное восточное течение Бегущей реки было пересмотрено, и река вместо этого изгибалась к югу после того, как миновала развалины города Дейл. Также добавлены некоторые новые особенности: Озерный город на Долгом озере (первый отмечен на карте, но не упомянут в тексте, последнее наоборот указано на карте, но не названо в тексте), Темнолесье (первоначально вдоль нижней или восточной границы карты, позднее расширено до левого края для образования западной границы, а затем на весь юго-западный угол карты) и болота между ними. Лесная река, заканчивающаяся северным изгибом, прежде чем впасть в озеро, присутствует, но не названа. Добавление всех этих дополнительных деталей делает эту первую карту предшественником не только карты Трора, но и крупномасштабной карты Глухомани. Наконец, на третьем этапе добавлений, вероятно сделанном, когда история достигла нынешней Главы XI (т.е. около двух лет после первого черновика), карандашом помечен первый лагерь гномов, прямо к западу от самого южного отрога горы (высота, которая позднее получит название Воронов холм). В то же самое время Толкин добавил профиль горы (также карандашом) в самом нижнем правом углу этой страницы; сравни его с более аккуратной детализированной версией, прямо основанной на нем, нарисованной к «Домашней Рукописи», которая воспроизведена на Иллюстрации II (вверху).

Темнолесье и Дикий лес, вероятно, просто два названия для того же самого места: великий девственный лес, который некогда покрывал большую часть Европы, один из остатков, носящий к этому дню имя Темный Лес. Как Толкин отмечает в письме к своему старшему внуку,

«Мирквуд» — это не моя выдумка, но название весьма древнее, отягощенное легендарными ассоциациями. Вероятно, в прагерманском языке так назывался обширный гористый лесной массив, в древности ограждавший с юга земли, на которых расселялись германские племена. В ряде преданий это слово использовалось конкретно для обозначения границы между готами и гуннами.
— ДжРРТ к Майклу Джорджу Толкину, 29 июля 1966 г.; «Письма», стр. 369

Однако это не прямое заимствование из исторического знания, как в случае имен гномов (хотя это также так), но и из литературных корней Толкина: Уильям Моррис, возможно, его главный пример для подражания как автору, и один из немногих, чье влияние он с гордостью признавал,10 использовал название Темнолесье в своем романе «Дом Вульфингов» [1888 г.] для великого леса, где германские лесные жители, герои истории, выиграли битву со вторгшимися римлянами. Кроме того, Карпентер рассказывает нам, что эта книга была одной из тех, который купил Толкин на призовые деньги, полученные, когда он выиграл премию Скита по английскому языку осенью 1914 г. (Карпентер, стр. 69), как раз в то время, когда он писал первые поэмы по своей мифологии.

Могут ли Чернолесье или Дикий лес быть связаны с любым из великих лесов в ранней мифологии Толкина? Несомненно сам Белерианд первоначально назывался «Броселианд» (позднее исправлено на «Брокелианд») в «Лэ о Лейтиан» (ИС III.160), «Квенте» 1930 г. (ИС IV, стр. 107-8, 115, 122, 125 и 131) и на первой карте «Сильмариллиона» (там же, между стр. 220 и 221); название, очевидно заимствованное у великого леса Брокелианд легенд о короле Артуре.11 Однако гораздо лучший кандидат – Таур-на-Фуин (также известный как Таур Фуин или просто Таурфуин), лес Ночи. Сравнение первой карты «Сильмариллиона» в томе IV «Истории Средиземья» с картой Фимбулфамби показывает поразительную параллельность в расположении в первой Таур-на-Фуина и Дор-на-Фауглита, разоренной равнины к северу между Белериандом и Тангородримом, также известной как Анфауглит, и в последней Дикого леса и Иссохшей пустоши; если соединить две карты, Гора, вероятно, будет юго-восточнее плоскогорий, позднее известных как Дортонион, прямо на восточном краю карты, рядом с тем местом, где Толкин позднее поместит холм Химринг (ср. опубликованную карту «Сильмариллиона»). От Бладортина мы знаем, что Иссохшая пустошь там, «где привыкли жить Великие Драконы», и я думаю это больше, чем совпадение, что Анфауглит это место, где внешний мир впервые увидел Глорунда, Анкалагона Черного и остальных драконов Моргота.

Эти параллели усилены личностью Некроманта. В «Лэ о Лейтиан» нам рассказывают, что после поражения от Лутиэн и Хуана некромант Тху принял облик вампира (т.е. летучей мыши-вампира) и полетел
в Таур-на-фуин, чтобы новый трон
и цитадель еще мрачнее там возвести.
— «Лэ о Лейтиан», строки 2821-2822; ИС III.255

«Квента» (ок. 1930 г.) просто кратко утверждает, что «Тху в обличии летучей мыши улетел в Таур-на-Фуин» и после разрушения его башни и погребения Фелагунда «Тху более туда не приходил» (ИС IV.111). В опубликованном «Сильмариллионе» [1977 г.] «Саурон [= Тху] … принял обличье вампира, огромного, словно черная туча, скрывающая луну, и бежал, роняя капли крови из горла на деревья, и прибыл в Таур-на-Фуин, и жил там, наполняя лес ужасом» (Сильм.175). Как мы увидим (стр. 73), ранее зачеркнутое упоминание в рукописи во Второй Фазе проясняет, что Некромант, чью башню разрушили Берен и Лутиэн, и Некромант, в чьих подземельях Бладортин встретил отца Гэндальфа, один и тот же. Отсюда кажется неизбежным заключение, что Таур-на-Фуин, лес, в который бежал некромант Тху, чтобы возвести «новый трон и цитадель еще более мрачную», и Темнолесье, где Некромант, побежденный Береном и Лутиэн, живет во времена истории мистера Бэггинса, один и тот же. Географическое расположение леса изменяется, когда «Третья Эпоха» Средиземья медленно принимает свою правильную форму по мере написания самого «Хоббита», в итоге (как показывает второй слой исправлений карты Фимбулфамби) развивая собственный ландшафт, который более не мог легко подстроиться под старую географию, так что «Темнолесье» стало занимать центральное положение в Глухомани (которое, кажется, теперь совершенно отличается от Белерианда) скорее ближе к лесу Дориата на старых картах «Сильмариллиона», нежели к Дортониону (место, которое в итоге заняли Серые горы на поздних картах Глухомани).

Последняя часть доказательств изначального отождествления Темнолесья, Таур-на-Фуина и Дикого леса может быть найдена на иллюстрациях. В первом издании «Хоббита» Темнолесье имело полутоновое изображение (см. Иллюстрацию VII [вверху]), которое, к сожалению, исчезло из переизданий. Сравнение этого рисунка с изображением, сделанным Толкином для Таур-ну-Фуина (H-S#54), чтобы иллюстрировать историю Турина Несчастного, показывает, что они идентичны, дерево к дереву. Изменения коснулись только несущественных деталей: двух эльфов на раскрашенном изображении, конечно же, нет на позднем рисунке, они заменены большим пауком и несколькими грибами. Само по себе это могло служить другим примером характерного для Толкина самозаимствования, но в сочетании с другими доказательствами, это кажется несомненным: два дерева выглядят похожими, потому что они те же самые; одна и та же часть леса, но в различные моменты его истории.

Следует отметить два любопытных момента касательно самой карты. Первый – компасная роза:


Рис.1: компасная роза с карты Фимбулфамби

Рисунок сверху очевидно намеревается воспроизвести Большую Медведицу (черные точки слева от созвездия, как воспроизведено на Фронтисписе, просто отдельные пятна и мазки на Рп.), и так указать север: изменение ориентации, чтобы повернуть карту на ее сторону и поместить Восток наверх, произошло гораздо позже. К югу – солнце. Восток обозначен солнцем, встающим над какой-то аркой или вратами, вероятно, Вратами Утра, упомянутыми в «Предании о Солнце и Луне», которые описываются как «великая арка … из сияющего золота, перегороженная серебряными вратами» (КУС I.216). Запад помечен горой с тремя пиками, возможно, предполагаются еще не упомянутые Туманные горы (которые, действительно, должны лежать к западу от Одинокой горы), но более вероятно – Гора Мира, Таникветиль на Запредельном Западе. Лишь двумя годами ранее Толкин сделал великолепный рисунок горы Таникветиль (Х-С#52), изображенный на передней стороне обложки и каталога «Дж.Р.Р.Толкин: жизнь и легенда» выставки в честь столетней годовщины в Бодлеанской библиотеке, и «Художника и иллюстратора», уже появлявшаяся в «Рисунках» (Иллюстрация 31). Этот известный рисунок представляет Таникветиль как высокий пик, окруженный меньшими высотами, который, по очертаниям, сильно похож на небольшую иллюстрацию на компасной розе.12

Другая сбивающая с толку особенность карты состоит в том, что она, в действительности, не соответствует описанной в сопутствующем тексте. В частности, Балин обращает внимание на «изображение дракона красным цветом на Горе», тогда как на этой карте нет ни дракона, ни следов красных чернил. Кроме того, Бладортин цитирует руническую запись, переводя ее как «Дверь пять футов высотой, и четверо [трое] в ряд через нее могут пройти». В сущности, если переводить дословно, руны на карте следует читать так:

ФАНГ
ТАЙНЫЙ ПРОХОД
ГНОМОВ

Руническая система та же самая, что и в опубликованном «Хоббите» – т.е. Толкин использовал исторические англо-саксонские руны, широко известные как «футарк», а не один из своих изобретенных алфавитов, таких как Кирт. Интересно использование слова «Фанг», потому что это ранний пример использования в «Хоббите» созданных им языков (в частности, номского, языка, который в итоге развился в синдарин).13 Также это ясная связь новой истории с ранним легендариумом Толкина и возврат к нему, преданиям, которые в конце концов были опубликованы как «Сильмариллион». В самой ранней версии легендариума, «Книге Утраченных Сказаний» (1917-20), одна из двух рас гномов известна как «Индрафанги» или «Длиннобороды»; в самом деле, использование слова «фанг» для «бороды» продолжилось во «Властелине Колец» («Фангорн», Древобрад). И, как мы узнаем в третьей главе, Гэндальф и все его товарищи принадлежат к Длиннобородым, или народу Дурина, как их позднее назовут, факт, впервые представленный на этом руническом отрывке.

Ниже руны и довольно зловеще выглядящая, с длинными ногтями рука-указатель были добавлены к версии процитированного текста Бладортина наряду с первым наброском обоих видимых посланий на карте и отрывок, ставший лунными рунами:

дверь пять футов высотой и трое в ряд там могут пройти
Встань у серого камня, когда постучит ворон и восходящее солнце
[будет >] в момент рассвета в День Дурина осветит
замочную скважину.

Второе предложение позднее было заключено в скобки; слово «ворон» было заменено «дроздом», а «замочная скважина» изменена на просто «ключ» (но вычеркнутая часть слова была подчеркнута, возможно, как знак того, что ее все же необходимо сохранить). Затем все предложение было вычеркнуто и заменено следующим:

Встань у серого камня, где стучит дрозд. Затем последние лучи заходящего солнца в День Дурина осветят замочную скважину.

Последнее, конечно, ближе к спонтанному переводу Эльронда того, что он прочитал на карте в Главе III; см. стр. 116.

Собранные вместе, эти несоответствия в черновике означали бы немного – даже после публикации слова на карте и их перевод в тексте не были согласованы, пока не были поправлены во втором издании (см. стр. 749) – это справедливо и для особого упоминания чего-то, что не было на карте, то есть изображения дракона красными чернилами на горе. Учитывая пристрастие Толкина к «отпечатанным текстам» – действительным физическим копиям документов, которые видели его персонажи, поздние примеры которого включают контракт Бильбо (Обложка к Части Второй: «Возвращение в Бэг-Энд») и страницы из Книги Мазарбул (подобный порыв можно увидеть в «Письмах Рождественского Деда») – вполне возможно, что он сделал чистовую копия карты, которая ныне утрачена. Возможно, выбор Толкином слов в комментарии Одену, что «в течение нескольких лет я не продвинулся дальше изготовления карты Трора» (см. стр. xii; курсив мой) предполагает скорее более разработку карты, нежели то, что этот грубый набросок нарисован прямо на страницах непрерывного повествования, однако это кажется слишком слабым основанием, на котором можно многое построить. Если она когда-нибудь существовала, утраченная карта должна быть полностью подобна следующей оставшейся карте (карта Трора I; см. Иллюстрация I [вверху]), на которой был ярлык «Карта Трора. Скопирована Б.Бэггинсом», сохранившая ориентацию на север карты Фимбулфамби и представляющая Гору в очень похожем стиле штриховки. Здесь присутствуют руны, переведенные Бладортином, а на оборотной стороне представлены лунные руны, начертанные на первой карте. Кроме того, на более новой карте дракон расположен прямо по центру Горы, в точности как описывал Балин, в отличие от конечной опубликованной версии карты (карта Трора II), где дракон летает над горой, а не лежит на ней, и вся картина была повернута на 90 градусов, так что Восток был помещен наверх карты (сравни Иллюстрацию I с ДАА.50 и 97). Но несмотря на все это, «Карта Трора. Скопированная Б.Бэггинсом», не была картой, о которой упоминали Балин и Бладортин, поскольку имена собственные, написанные на ней (Трор и Траин), появились лишь примерно в конце Второй Фазы, где-то через два года после того, как был оставлен Фрагмент Прифтана.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Например, Бифур, Бофур, Оин, Ори и Нори, чьи смешанные диалоги едва занимали бы одну страницу этой книги.

2 Подробнее о «Dvergatal», вставке к «Прорицанию Вельвы», первой поэме в «Старшей Эдде», см. Приложение III.

Единственное исключение – Балин, чье имя немного таинственно; почему его гномское имя должно быть единственным среди компании, которое взято не из списка в Эдде? Более того, в своем письме в «Обсервер» (Приложение II) Толкин не оставляет сомнений в том, что «имена гномов и волшебника [т.е. «Гэндальф»] взяты из Старшей Эдды». За недостатком каких-либо обратных утверждений, кажется, это означает, что все имена гномов можно найти в этом списке, тем самым очевидное отсутствие Балина еще более озадачивает. Возможно, Толкин полагал, что гномье имя, обычно переводимое как «Вали» (или иногда «Нали») следует произносить более правильно как «Бали» или «Балин». Или он мог взять это имя от «Блаина», таинственного персонажа, описанного в строке из «Прорицания Вельвы», непосредственно предшествующей правильному списку гномов, о котором говорят, что из его ног или костей были сотворены гномы. Более вероятно, что он позаимствовал имя из легенд о короле Артуре: сэр Балин был одним из известнейших, наиболее трагичных и неприятных ранних героев Круглого Стола. Он антигерой второй чаши весов «Легенды о короле Артуре» Мэлори (первая книги работы, общеизвестной под названием «Смерть короля Артура»); среди его более заметных достижений убийство Леди Озера перед всем двором Камелота, искалечение Короля-Рыбака (действие, которое привело к появлению Пустоши и в конце концов привело к походу за Граалем, чтобы исправить это) и убийство своего собственного брата, сэра Балана, на дуэли, где каждый получил смертельную рану. Если работа Мэлори действительно является источником, откуда Толкин заимствовал имя, то личности рыцаря это не касается, поскольку гном Балин безусловно добрейший из товарищей Бильбо.

3 «Havamal», строфа 103: «fimbulfambi heitir, saerfatt kann segja»: «Фимбулфамби звать его, который может сказать немного», т.е. могучий глупец или великий дурак. Элемент «фимбул» наиболее известен по его появлению в слове «Fimbulvter», Великой Зиме, чей приход предвещает конец мира в Северных преданиях. Я благодарен Кристоферу Толкину за установление источника и предоставление перевода.

4 О возможном значении имени Бладортин см. «Имя «Бладортин» на стр. 52-3.

5 Подробнее об имени «Бильбо» см. стр. 47-8

6 История Финголфина, подобная столь многим иным в мифологии, появилась постепенно, по мере того как развивались многослойные легенды. Вначале в «Утраченных Сказаниях» у нас есть «Голфинвег», номское имя Финвэ, владыки номов (КУС I.115 и 132). Затем в прозаическом фрагменте (вероятно написанном вскоре после 1920 г.), рассказывающем о прибытии эльфийского воинства из Валинора в «Великие Земли» (т.е. Средиземье), мы встречаем имя «Голфин», данное одному из наиболее выдающихся персонажей, старшему из трех сыновей и военачальников Гельмира, короля номов (или нолдор). Фрагмент заканчивается прежде, чем мы узнаем многое о деяниях Голфина, однако Кристофера Толкина делает вывод, что Гельмира следует отождествлять с Финвэ и что «Очевидно, что «Голфин» здесь – первое появление Финголфина» (ИС IV.6-8).

Само имя «Финголфин», кажется, впервые использовалось в незаконченной поэме «Лэ о Падении Гондолина», написанной вскоре после «Утраченных Сказаний» (т.е. где-то в начале 1920-х гг.). Тут нам рассказывается о

… Финголфине, могучем наследнике Гельмира. Искривленные клинки гламхот выпили жизнь Финголфина, когда он в одиночестве стоял подле Феанора …
— ИС III.146

В «Наброске Мифологии» 1926 г. Финголфин – старший сын Финна (= Финвэ) и старший брат Феанора; в исправлениях он стал вторым сыном Финна и остался им вплоть до опубликованного «Сильмариллиона». Неохотный участник мятежа нолдоли, этот Финголфин возвращается в Валинор после Сожжения Кораблей. Однако в исправлениях к «Наброску» он пешком ведет остатки Воинства через Скрежетущий Лед и погибает, когда Моргот прорывает «осаду Ангбанда»; здесь его гибель происходит совершенно независимо от Феанора, который уже был убит балрогом до того, как воинство Финголфина достигает Средиземья (см. ИС IV.14-15, 18-19, 22-24). В отрывке «Лэ о Лейтиан», написанном 27 и 28 сентября 1930 г. (т.е. в пределах нескольких месяцев написания Фрагмента Прифтана) Толкин описывает дуэль Финголфина и Моргота эпическим стилем (ИС III.284-6, 292), что делает одновременное применение имени к королю гоблинов только для его эффектного обезглавливания тем более удивительным; единственное, что у них общее, – драматическая природа их смертей.

7 Подробнее о значении реального мира как места действия для воображаемой предыстории Толкина см. мою статью «И все дни ее жизни забыты»: «Властелин Колец как мифическая предыстория» в юбилейном сборнике Блэквелдера («Властелин Колец, 1954-2004: образование в честь Ричарда Э. Блэквелдера», ред. Уэйна Г. Хэммонда и Кристины Скалл [2006], стр. 67-100).

8 «как Меркурий у Эддисона» – т.е. окружающая обстановка «Червь Уроборос» [1922 г.] Э.Р. Эддисона, книги, которая глубоко восхищала Толкина и из которой он позаимствовал некоторые элементы для «Властелина Колец»; сам Эддисон дважды был гостем Инклингов. Эддисон утверждает, что его воображаемые земли – Демонлэнд, Вичлэнд, Зимиамвия и остальные – находятся на планете Меркурий, к которой его рассказчик путешествует во сне в начале истории, но эта деталь не важна для истории и вскоре оставлена; они гораздо больше похожи на фон к елизаветинской или якобитской драме, чем на научную фантастику.

9 «Я сильно не люблю аллегорию во всех ее проявлениях, и всегда не любил, с тех пор, как вырос и стал достаточно осмотрителен, чтобы обнаружить ее присутствие. Мне куда больше нравится история, истинная или выдуманная…» – ДжРРТ, цитируется по Карпентеру, стр. 189; курсив мой.

10 «Мертвые болота и подступы к Мораннону отчасти обязаны Северной Франции после битвы на Сомме. А еще больше они обязаны Уильяму Моррису и его гуннам и римлянам, как, скажем, в «Доме сынов Волка» или в «Корнях горы» (с) пер. С.Лихачевой (ДжРРТ к профессору Л.У.

[26]

Форстеру, 31 декабря 1960 г.; «Письма», стр. 303). Гораздо раньше Толкин описал свою самую раннюю сохранившуюся попытку художественного вымысла, говоря, что «я пытаюсь переложить одно из преданий [«Калевалу»] … в виде небольшой такой повести, отчасти в духе романов Морриса, со стихотворными вставками тут и там» ДжРРТ к Эдит Брэтт, октябрь 1914 г.; «Письма», стр. 7). Итоговое предание, «История Куллерво», было прямым вдохновителем для истории Турина, одной из главных составляющих, которые образуют «Книгу Утраченных Сказаний» (ср. Верлин Флигер, «Прерванная Музыка: Создание мифологии Толкина» [2005 г.], стр. 28-9), а сама «Книга Утраченных Сказаний» сильно похожа на описательную конструкцию раннего шедевра Морриса «Земной Рай» [1865 г.], в котором группа скитальцев достигает отдаленной земли, где обменивается историями с ее хозяевами, пересказывая соответственно Северные и Классические легенды. Если Толкин отец современного фэнтези, тогда Моррис и Дансени – его дедушки, сильнее всего повлиявшие на самого Толкина.

11 Тот факт, что сам Толкин перенял название «Брокелианд» для своей мифологии, отчасти помогает объяснить его неприятие к весьма странному использованию Чарльзом Уильямсом этого названия в последнем цикле о короле Артуре. Это также проливает интересный свет на комментарий Толкина в «О волшебных сказках» об умалении (и физически, и образно) фэйри в преданиях конца семнадцатого столетия: «… великие путешествия заставляли мир казаться слишком узким, чтобы вместить и людей, и эльфов … волшебная страна Хай Брезейль на Западе стала просто Бразилией, землей красного красильного дерева» (ОВС.11) – «Брезейл», являющееся ирландским вариантом бретонского «Брокелианд».

Внутри мифа Толкина эхо этого названия сохранилось даже после вытеснения его «Белериандом» как названия для Великих Земель в «Оссирианде», предназначенном для самой восточной части былого Броселианда; см. также ИС III.160, где Кристофер Толкин отмечает, что «Оссирианд» дважды написан карандашом рядом со строками в «Лэ о Лейтиан» как предполагаемая замена для «Броселианда».

12 Д-р Джудит Пристмен, автор Бодлеанского каталога, отмечает, что собственное имя этого рисунка (номер 209 на выставке) – «Чертоги Манвэ на Горах Мира над Волшебным царством», и датируется он июлем 1928 г. (Пристмен, стр. 74). Поскольку, как мы видели, Толкин, вероятно, начал «Хоббит» летом 1930 г. (ср. «Хронология Написания», стр. xiii), это изображение должно быть еще вполне свежим в его памяти в то время, когда он писал Фрагмент Прифтана и рисовал эту первую карту.

13 Подробнее о связях между номским (т.е. языком номов или нолдор), нолдорином (немного более поздняя форма того же языка) и синдарином (конечная форма того языка, ныне задуманная не как язык возвратившихся в Средиземье нолдор, но как язык синдар, которые уже были там) см. стр. 562 и далее. Технически этот язык был известен как «нолдорин» в то время, когда Толкин писал «Хоббита», но чтобы избежать путаницы я нефиолологически обычно использовал «номский» для обозначения ранней (времен КУС) формы языка, как подтверждается в «Книге Утраченных Сказаний» и «Словаре номов», «нолдорин» для обозначения того же языка, как замыслено в рукописи «Хоббита» начала 1930 гг., и «синдарин» для обозначения «классической» формы того же языка, как он представлен в опубликованном «Хоббите» и «Властелине Колец».

Подробнее об этом постоянно развивающемся языке см. «Словарь номов» («Парма Эльдаламберон», вып. XI [1995]) [номский]; «Ламмас», или «Рассказ о языках» (ИС V.167-98 [1987]) и «Ранние фрагменты нолдорина» («Парма Эльдаламберон», вып. XII [2001]) [нолдорин]; «Врата в синдарин» Дэвида Сало [2004] [синдарин] и эссе «Номский это синдарин» Кристофера Гилсона («Легендариум Толкина: эссе по Истории Средиземья» [2000], стр. 95-104), которое свидетельствует о непрерывности языка, несмотря на меняющиеся концепции о говорящих на нем.
05.08.2012

Все, что было прежде, на Самиздате

@темы: переводы, история хоббита

---

Фрагмент Прифтана, ч.1

Перевод "Фрагмента Прифтана". Из интересного здесь - непривычные имена и географические места, рассуждения Рэйтлиффа о связи мира Бильбо и преданий "Сильмариллиона", король гоблинов Финголфин

[3]

ПЕРВАЯ ФАЗА

Глава 1(а)
ФРАГМЕНТ ПРИФТАНА

Первоначальная страница из студенческой работы, на которой Толкин внизу набросал слова «В норе в земле жил хоббит» не сохранилась, однако остался важный шестистраничный фрагмент из первоначальной рукописи. Ему я дал название «Фрагмент Прифтана» по имени, данном дракону на этой самой ранней стадии истории. У этого фрагмента не достает начала и конца, но он составляет непрерывный текст, который приводится ниже.

В настоящее время неясно, насколько далеко продвинулась история на этой первоначальной стадии. Согласно поздним воспоминаниям Толкина, эта история прервалась до конца первой главы и, в самом деле, могла остановиться в месте, где заканчивается этот фрагмент.1 Также неясно, что стало с отсутствующими страницами. Они могли быть отданы некоему другу, как то делал Толкин с другими частями «Хоббита» – в частности, с оригиналом рисунка Чернолесья (Кристофер Толкин, Предисловие к 50-му юбилейному «Хоббиту», стр. x; «Рисунки Толкина», иллюстрация 37) и очень хорошим неиспользованным рисунком, на котором Смауг облетает Одинокую гору (Предисловие, стр. xiii). Не был «Хоббит» и единственной из его работ, с которой он обращался таким образом: он отдал тщательно подготовленную, украшенную цветными рисунками рукопись своей еще не опубликованной поэмы «Doworst»* своему другу Р. У. Чэмберсу2 и так же отдал рукопись и авторские права на неопубликованную поэму «Последняя Песня Бильбо» своей секретарше Джой Хилл в благодарность за годы ее работы.3 В сущности, каким бы невероятным не казалось с точки зрения нашего времени то, что Толкин отдал единственную наиболее известную страницу рукописи, которую он когда-либо написал,4 его щедрость в иных случаях делает это вполне возможным.

* Согласно Хэммонду и Скалл «Doworst» – юмористические стихи, рассказывающие о примечательных ошибках, сделанных нервными студентами на устном экзамене по английскому языку в Оксфорде. Подробнее см. Wayne G. Hammond and Christina Scull (2006), «The J.R.R. Tolkien Companion and Guide: II. Reader's Guide», p. 214. (прим. перев.)

Либо Толкин мог преднамеренно уничтожить недостающие страницы после того, как они были переведены в машинопись. Вопреки поверьям, Толкин порой уничтожал рукописный материал, когда, как в этом случае, это был черновой набросок, позднее несомненно замененный чистовой копией или машинописью. Например, в обеих частях «Книги Утраченных Сказаний» (см. КУС I.45, 64, 130, 174, 203; КУС II.3, 69, 138, 146, 221) и в частях «Властелина Колец» Толкин зачастую карандашом набрасывал отрывок, затем писал исправленный вариант текста чернилами поверх карандашного, как правило, впоследствии стирая любые оставшиеся карандашные записи, полностью удаляя первоначальную версию. В то же время можно возразить, что Толкин вынужден был пойти на такие исключительные меры из-за нехватки бумаги во время войны, однако такого объяснения недостаточно в случае «Мистера Блисса». Небольшая, сделанная вручную брошюра, воспроизведенная в факсимиле в 1982 г., – бережно сделанная чистовая копия, которая явно требовала большого числа предварительных черновиков как для рисунков, так и для текста; тем не менее, сохранился только случайный лист или два, содержащий наброски для некоторых иллюстраций, в дополнение к нарисованной от руки рукописи книги, когда она прибыла в Маркетт в конце 1950-х гг.; кажется ясным, по крайней мере в этом случае, что сам Толкин выбросил отсутствующий черновой материал. Более того, Кристофер Толкин отмечает аналогичный случай с отсутствующим черновым наброском «Квенты Сильмариллион» 1937 г., где осталась только малая часть страниц, на которых Толкин осуществлял исправления, внесенные в сохранившийся текст (ИС V.199). К тому же сама рукопись «Хоббита» раскрывает один ясный, недвусмысленный случай, когда Толкин порвал страницу Рп. пополам; часть, ее сохранилась только потому, что ее обратная сторона использовалась для планов-примечаний.5 Толкин хранил большое число собственных рукописей, вероятно, так он мог восстановить текст в случае утраты или потери конечной версии6 (и, конечно, потому что это давало ему возможность повторно использовать идеи и элементы, которые не были включены в эту отдельную историю), но даже он не хранил всего.

И наконец, что самое важное, недостающие страницы просто могли быть случайно утрачены. По словам Толкина, К. С. Льюис в двух отдельных случаях непредумышленно уничтожил единственную копию повести, которую ему дал почитать Толкин (Карпентер, «Инклинги» [1978], стр. 48), и несомненно имели место другие несчастья. Возможно, было бы лучше не строить догадки о том, как были утрачены недостающие страницы, а поинтересоваться, как были сбережены сохранившиеся. Два листа (4 страницы текста) из этой первой стадии написания (Марк. 1/1/22:1-4) прибыли в Маркетт в июне 1957 г., перемешавшись с остальной частью машинописей и рукописи «Хоббита», но сильно отличались от них по стилю почерка Толкина и по типу использованной бумаги. Третий лист остался у Толкина, случайно либо потому, что на нем был набросок того рисунка, что позднее стал известен как карта Трора.7 Воспроизведенный в факсимиле в Предисловии Кристофера Толкина к 50-му юбилейному изданию Хоббита (Анвин Хюман 1987 г., стр. ii-iii),8 он не отправился в Маркетт к остальным материалам до июля 1987 г. (MSS-i Толкин, Mss 1/1/1).

В то время как работники Маркветта не сделали никаких записей о том, как были распределены бумаги во время прибытия, нам необычно повезло в том плане, что некоторые сохранившиеся письма, относящиеся к продаже, дают ценную информацию о собственных воспоминаниях Толкина и о том, как он хранил их до того, как отправить в Маркетт.9 Вначале Толкин сказал Бертраму Роте, лондоскому книготорговцу, который выступал в качестве агента Маркетта во время продажи рукописей, что рукописи не существует, только «оригинальная машинопись», отправленная печатнику, исправленные корректурные оттиски и его иллюстрации к книге (Рота к Рэди, 10 января 1957 г.). После «просматривания своих шкафов» он поднял оригинальную машинопись «Фермере Джайлза» («Не существует рукописной версии этой работы, которая была напечатана на пищущей машинке») и попросил «чуть больше времени, чтобы порыться и посмотреть, нет ли еще каких материалов, связанных с «Хоббитом» и «Властелином Колец» (Рота к Рэди, 5 мая 1957 г.). К 13 мая он обнаружил рукопись «Фермера Джайлза», о самом существовании которой он совершенно забыл и наличие которой отрицал неделю назад (Рота к Рэди, 13 мая 1957 г.); месяц спустя, когда Рота прибыл в Оксфорд, чтобы собрать первую партию бумаг для отправки морем в Маркетт, он обнаружил, что «Толкин нашел… больше, чем мы ожидали… Когда я писал 5 мая, я сообщил, что Толкин сказал, будто рукописи «Хоббита» не существовало. Теперь он нашел ее…» (Рота к Рэди, 13 июня 1957 г.).

Даже допуская ошибки и неправильное понимание со стороны Роты (которые видны в других местах в его письмах к Рэди), из этого рассказа совершенно ясно, что воспоминания Толкина о рукописи Хоббита, в которых он отвергал ее существование в пользу машинописи примерно четвертью столетия ранее, были, по вполне понятным причинам, смутными. Также ясно, что материал хранился не полностью в одной папке, но был рассеян среди его бумаг,10 и что Толкин испытывал некоторые трудности в поиске и сборе всех частей. Фактически, как будет видно, некоторые части он не нашел, и они хранились семьей до сего дня.11

Нижеследующее есть законченный текст сохранившегося фрагмента; после него идут комментарии и примечания. Где необходимо, я проставил пунктуацию и исправил немногие очевидные ошибки (например, заменил «the the» простым «the»), но в других случаях отредактировал этот первый набросок, по возможности лишь слегка.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Много позже Толкин небрежно написал следующее примечание на левом поле вверху третьего листа этого фрагмента:

Из первой небрежной копии Хоббита сохранилась только страница, которая не вышла за пределы первой главы.

В письме к У. Х. Одену, написанном в 1955 г. и рассказывающем об источниках книги, Толкин вспомнил, что «…за несколько лет продвинулся не дальше того, что начертил карту Трора» (ДжРРТ к УХО, 7 июня 1955 г.; «Письма», стр. 215). Толкин мог вполне подразумевать это буквально, поскольку самый ранний набросок карты занимал чуть больше половины этой самой страницы (предпоследняя в этом фрагменте).

2. О полной истории этой рукописи, настоящее местонахождение которой неизвестно, см. статью Дугласа А. Андерсона «Р. У. Чэмберс и «Хоббит», в «Толкин Стадиз», т. III [2006], стр. 139 и 144.

3. Интервью с покойным Джоем Хиллом; Баттерси, Лондон, май 1987 г.

4. Дуглас А. Андерсон в «Аннотированном Хоббите» (1988 г.; исправленное издание 2002 г., стр. [29]; далее ДАА) отмечает, что вступительный отрывок книги до того стал частью нашего культурного наследия, что пробрался даже в «Известные цитаты Бартлетта» [1980 и далее].

5. Этот фрагмент черновика и связанный с ним набросок (Планы-примечания E: «Маленькая Птица») воспроизведены ниже на стр. 620-621 и 626 Части 2 этой книги.

6. Это могло бы объяснить его привычку возвращаться и вносить поздние изменения на ранние копии текстов, тем самым обеспечивая сохранность исправлений в случаях, если более поздняя чистовая копия или конечная машинопись будут уничтожены или потеряны на почте – серьезное и более чем реальное беспокойство в те дни до наступления эпохи легкого доступа к копировальным аппаратам.

7. Соглашение Толкина с Маркеттом устанавливало, что он должен хранить иллюстративный материал среди рукописей (с одним очевидным исключением – «Мистер Блисс»), хотя из-за их смешения некоторые иллюстрации прибыли в Маркетт, а некоторые тексты хранились Толкином. Толкин не хранил перечень того, что именно он отправил в Маркетт; когда он пересматривал текст «Властелина Колец» для второго издания, он написал архивариусу, справшивая, есть ли у Маркетта отдельная часть Рп., на которую ему нужно было сослаться – часть, которую, как теперь нам известно, Толкин в действительности оставил у себя (письмо, ДжРРТ к «Библиотекарю» [Ум.А.Фитзгеральду], Маркеттский университет, 3 августа 1965 г.). И очевидно, что когда он натолкнулся на этот отдельный лист с картой Трора, вероятно, где-то в середине 1960 гг., он забыл о существовании двух других листов (см. Примечание 1 выше).

8. Именно эта факсимильная публикация в 50-м юбилейном издании дала возможность покойному Тому Сантоски предположить, что отдельная страница, хранимая Толкином и отмеченная им как единственный сохранившийся лист, в самом деле была родственна двум листам, которые прибыли в Маркетт за тридцать лет до этого. Благодаря его проницательности, теперь мы можем соединить все три листа, таким образом воссоздавая примерно половину первоначальной вступительной главы Хоббита из рукописи Первой Фазы (см. ниже).

9. Эта переписка ныне в Маркетте.

10. Добавляет неразберихи тот факт, что во время передачи некоторые бумаги Толкина хранились в доме на Сэндфилд-Роуд (в который он переехал всего лишь несколько лет ранее), а некоторые в его кабинете в Мертон-Колледже (Толкин к [Фитзгеральду], 3 августа 1965 г.), который он в то время начал освобождать в ожидании своего предстоящего ухода на пенсию.

11. Наряду с несколькими разнообразными материалами, они включают Хоббита 1947 г. (см. «Четвертую Фазу», начинающуюся на стр. 729) и Хоббита 1960 г. («Пятая Фаза»), последний, конечно, еще не существовал, когда Толкин продавал черновики, машинописи и гранки Маркетту. Я даю всем этим материалам обозначение «Дб.Рп.Х.» [Дополнительная Рукопись Хоббита], чтобы отличать их от Маркеттских («Марк.») – например, Дб.Рп.Х.6-7, Марк. 1/1/22: 1-4, т.д.

Когда они пели, хоббит почувствовал как любовь к прекрасным вещам, созданным руками, и умением, и магией, зарождается в нем; [добавлено: любовь яростная и ревнивая, страсть, живущая в сердцах гномов. Тогда] что-то туковское проснулось в нем [> внутри него], и он пожелал пойти и узреть великие горы и моря, сосны и водопады, исследовать пещеры и носить меч вместо трости. ТП1 Он выглянул в окно. Поверх деревьев на темном небеТП2 высыпали звезды. Он подумал о драгоценных камнях гномов, сверкающих в темных пещерах. В это время в лесу за Уводьем (the Water) взметнулось пламя – наверное, кто-то разжег костер – и он подумал о драконах-грабителях, которые опускаются на его мирный холм и сжигают все вокруг. Тогда он содрогнулся и совершенно внезапно снова сделался простым мистером Бэггинсом из Бэг-энда, что Под Холмом.

Дрожа, он встал. Он колебался: то ли сходить за лампой, то ли, еще лучше, выйти, чтобы принести ееТП3 и спрятаться в погребе за пивными бочками и не выходить, пока все гномы не уйдут.

Внезапно он заметил, что все смотрят на него глазами, сияющими в темноте.ТП4

– Куда это вы? – сказал Гэндальф тоном, в котором чувствовалось, что он догадался об обоих намерениях хоббита.ТП5

– Как насчет немного света? – сказал Бильбо.

– Нам нравится темнота, – ответили все гномы. – Темнота для темного дела. До рассвета еще много часов.

– Ох, – ответил Бильбо и снова спешно сел – он сел на каминную решетку и с грохотом повалил кочергу и совок.

– Ш-ш, – сказал Бладортин. – [Молчите, пока >] Пусть говорит Гэндальф.

[Это некоторая часть того, что сказал Гэндальф, > И он начал так >]

– Бладортин, гномы и мистер Бэггинс.ТП6 Мы собрались в доме нашего друга и собрата по заговору, самого превосходного и бесстрашного хоббита – хвала его вину и элю – (однако эта хвала не получила должного вознаграждения со стороны Бильбо Бэггинса, который шевелил губами в протесте против того, чтобы быть собратом по заговору и бесстрашным, но не смог произнести ни звука – столь взволнован он был). – Мы сошлись здесь, дабы обсудить наши планы. [До того, как мы двинемся >] Мы отправимся вскоре, еще до рассвета, в наш долгий путь – путешествие, из которого некоторые из нас [вычеркнуто: могут] (или все, с вероятным исключением в лице Бладортина) могут никогда не вернуться. Цель нашего путешествия (обще >) известна всем вам. Для мистера Бэггинса, а также для одного или двух из младших гномов (во всяком случае для Кили и Фили, если я не ошибаюсь) ситуация в настоящий момент [может быть неизвестна >] может требовать объяснения.

Таков был стиль Гэндальфа. В конце, возможно, он сказал бы все, что хотел, и оставил бы немного времени для того, чтобы высказались остальные. Но его грубо прервали.

Бедняга Бильбо больше не мог этого выносить. При словах «могут никогда не вернуться» он почувствовал, что к его горлу изнутри подкатывается крик, и очень скоро этот крик вырвался подобно свистящему паровозу, вылетающему из туннеля.

Все гномы повскакивали с мест, опрокинув стол. Бладортин зажег голубой огонь на конце своего магического посоха, и в его сиянии они увидели несчастного маленького хоббита, стоящего на коленях на ковре и трясущегося, как желе (желе, которое плавится). Затем он упал на пол и лежал, снова и снова восклицая «молния убила, молния убила». И долгое время от него не могли добиться ничего другого. Так что они подняли его и уложили на диван в гостиной с лампой [добавлено: и питьем] рядом с ним, а сами вернулись к своему темному делу.

– Легко возбудимый малый, – сказал Бладортин, когда все снова расселись. – Подвержен забавным чудаковатым приступам, но при этом один из лучших, один из лучших – такой же храбрый [свирепый], как дракон в крайней нужде (если вы когда-нибудь видели дракона в крайней нужде, то вы поняли бы, что это было всего лишь поэтическим преувеличением в отношении любого хоббита, даже великого внука Старого Тука, Бычьего Рева, который <был> настолько крупный, что мог сидеть на шетландском пони; и он налетел на ряды гоблинов из под холма Грэм [> горы Грэм] в битве на Зеленых Полях ФеллинаТП7 и снес своей дубиной голову их короля [короля Финголфина]ТП8. Она пролетела двести ярдов и угодила в кроличью нору; так была выиграна [добавлено: нанесением полного поражения (by checkmate – шахом и матом – прим. пер.)] та битва и одновременно изобретена игра [> игры] в гольф [добавлено: и шахматы]).ТП9

Тем временем гномы забыли о кротком потомке Бычьего Рева, и он приходил в себя в гостиной.ТП10

Отлежавшись (и глотнув питья), он нервно подкрался к двери в столовую. Говорил Двалин, и вот что Бильбо услышал.

– Хм, думаете, он подойдет? Легко Бладортину говорить, какой его хоббит свирепый, но одного подобного крика в момент возбуждения, когда мы действительно примемся за дело [> будем в непосредственной близости], будет [> было бы] достаточно, чтобы убить большую часть из нас. Лично я думаю, что его крик вызван скорее испугом, нежели возбуждением, и если бы не тайный знак на двери, я был бы уверен, что пришел не в тот дом, как только [добавлено: я] увидел [добавлено: толстого] малого, подпрыгивающего на коврике. Он больше смахивает на бакалейщика, чем на взломщика!

Тут мистер Бэггинс нажал на ручку и вошел. Тук в нем победил. Он мог бы [вычеркнуто: <пожалуй>] обойтись без кровати и завтрака, только бы его считали свирепым и никогда впредь не называли «толстым малым, подпрыгивающем на коврике». Много позже бэггинсовская часть его натуры сожалела о его решении и странном поведении в тот момент; но [добавлено: теперь] он шел прямо и вляпался без сомнений.

– Прошу прощения, – сказал он, – если я подслушал [часть >] некоторые слова, сказанные вами. Не буду делать вид, будто понимаю все, но я думаю, что прав, полагая, что вы считаете меня не таким уж годным. Я не такой – но я буду им. На моей двери нет никаких волшебных знаков, и я уверен, что вы пришли не в тот дом – но рассматриваете его как тот самый. Скажите, что я должен сделать и я попытаюсь выполнить это – хотя бы мне пришлось отправиться в [вычеркнуто: Гиндукуш (Hindu Kush)] великую пустыню Гоби и сражаться с Дикими китайскими проволочниками. У меня был прапрапрадедушка Бычий Рев Тук и.

– Мы знаем, мы знаем, – сказал Глоин (в замешательстве), – загнавший в нору [добавлено: нанесший полное поражение] в одной из битв на Зеленых Полях. Но я уверяю вас, что знак на двери был. Он был здесь прошлой ночью. Оин нашел его, и мы собрались к ночи, как только смогли, ибо знак был свежим.

– Это я поставил его, – сказал из самого темного угла Бладортин. – Своим небольшим посохом. По вполне добротным причинам [вычеркнуто: Теперь давайте продолжим] – я выбрал [вычеркнуто: этого] мистера Бэггинса четырнадцатым и пусть кто-нибудь скажет, что он или его дом не тот, если осмелится. Тогда я не стану больше иметь дела с вашим приключением, и вы все можете идти и копать [добавлено: искать] репу или уголь.

– Бильбо, мой мальчик, – сказал он, обращаясь к хоббиту. – Принеси лампу, и пусть немного света прольется вот на эту вещь.

На столе в свете большой лампы с красным абажуром он расстелил пергаментовую карту.

– Она досталась мне от Фимбулфамби (?)ТП11 – вашгое деда, Гэндальф, – сказал он в ответ на вопросы возбужденных гномов. – На ней изображена Черная гора и ее окрестности.ТП12 Вот она – темное пятно [> ком > клубок]. Здесь Дикий лес и далеко к Северу, на самом краю карты, Иссохшая Пустошь, где привыкли жить драконы.

– Все это мы знаем, – сказал Балин. – Она не поможет – на рисунке красным изображен дракон на Горе, но [от этого не легче >] будет достаточно просто найти его и без нее.

– Есть одна деталь, – сказал волшебник, – которую вы не заметили – потайной ход. Вы видите ту руну* на восточной стороне и руку, указывающую на него от рун ниже [вычеркнуто: них]? Это знаки древнего потайного хода в залы Горы.

Внизу страницы сделана следующая сноска:

* Не спрашивайте, что это. Посмотрите на карту и увидите.

Очевидно, это относится к руне «Ф», обозначающей потайную дверь на карте Фимбулфамби (см. фронтиспис).

– В древние дни он может и был потайным, – сказал Гэндальф, – но [как вы >] почему он должен оставаться таким до сих пор. Прифтан живет там достаточно долго, что бы обнаружить все, что известно о тех пещерах на настоящий момент!

– Возможно, – но он не смог бы использовать его долгие и долгие годы!

– Почему же [> Почему]?

– Потому что он слишком мал. «Дверь пять футов высотой, и четверо [трое] в ряд через нее могут пройти» говорят руны.Однако Прифтан не смог бы пролезть в дыру такого размера, даже когда был молодым драконом, а особенно не [в дни >] после того, как сожрал столько много дев из долины.

– [Как >] Кажется, это <миленькая> большая нора, – заговорил Бильбо. Он любил карты, и в его гостиной висела большая карта Окрестностей (где он жил) со всеми его любимыми тропинками, обозначенными красными чернилами. [Это было совершенно волнительно >] Он так заинтересовался, что забыл о стеснении и о том, чтобы помалкивать. – Как столь огромная [нора >] дверь (не забывайте, что он был хоббитом) могла быть потайной.

– Многими способами, – сказал Бл. – Но каким именно, мы не узнаем, пока не взглянем на нее.ТП13 Из поведанного на карте я могу сказать, что это запертая дверь, на вид не отличающаяся от склона горы – обычный прием гномов (не так ли?)

– Совершенно верно, – ответил Гэндальф.ТП14 – [добавлено: Однако] Это несколько меняет положение вещей. Нас 14 – если только вы не идете, Бладортин. Я подумывал о том, чтобы подняться вдоль Бегущей Реки от Долгого Озера – [если мы когда-нибудь достигнем его] если только мы заберемся так далеко! – и так до Развалин города Дейл. Но никому из нас не по душе идти через Главные Врата. Река бежит из тех великих дверей, и из них же выходит Дракон. Слишком часто.

– Это не сулило бы ничего хорошего, – молвил Бл. – без помощи могучего воителя, даже героя. Я пытался найти такого, но вернулся (прошу прощения, но я уверен, что вы понимаете – убийство [зачеркнуто: этого]) дракона, я полагаю, не ваше любимое занятие [> ремесло] – вернулся к мистеру Бэггинсу [> маленькому Бильбо].

Вор-взломщик, – сказал Двалин. –Именно, – ответил Блад, не давая Бильбо времени возвразить.ТП15 – Я говорил вам в прошлый четверг, что это должна быть кража со взломом, а не битва, и обещал найти вам взломщика – надеюсь, никто из вас не собирается сказать, что я снова поставил знак не на той двери». Он столь сурово посмотрел на Бильбо, что тот не посмел ничего сказать, хотя и сгорал от вопросов.

– Воители очень заняты, сражаясь друг с другом в далеких землях, – продолжал Блд. – и в этих краях не осталось, либо немного людей гномов эльфов или хоббитовТП16, не говоря о героях. Мечи <в мире> почти все затупились, а топорами рубят деревья, щиты используют как крышки для кастрюль, и драконы достаточно далеко. Но кража со взломом, <мнится мне>, в любом случае означает <наличие> потайной двери.

– Каков ваш план, – хором спросили они.

– Идти к потайной двери; посидеть у порога и подумать – может, чего надумается – ответил волшебник. – Нельзя терять время. Вы должны выступить до рассвета и держать свой путь

– Гномы

На верхнем поле этой шестой и последней страницы фрагмента Толкин написал следующий список имен гномов:

Двалин Балин Фили Кили Дори Нори ОиТП17 Оин & Глоин Бифур Бофур Бомбур Гэндальф

Будет замечано, что здесь поименованы все гномы в порядке их появления в машинописи, сделанной с ныне утраченных вступительных страниц этой главы, вплоть до такой детали, что Фили назван прежде Кили (их имена переставлены в конечном варианте книги; ср. ДАА.39). По чернилам этот список имен, вероятно, датируется начальным периодом написания или немного позднее. Гораздо позже, по-видимому, в то же время, когда он добавил примечание на оборотной стороне этого листа, что «Только страница сохранилась …» (ср. Примечание 1 выше), Толкин в конце строки написал карандашом:

NB имя «Гэндальф» первоначально носил
Предводитель гномов (=Торин), а
Гэндальф звался Бладортином.

Здесь фрагмент заканчивается, посреди предложения внизу страницы, и возможно, что на этой стадии больше ничего не было написано. Но из того, что имеем, мы можем, в манере сэра Томаса Брауна,ТП18 сделать некоторые предположения о содержании утраченных страниц, которые предшествовали этому фрагменту; см. комментарии.

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ

1. Это предложение первоначально продолжалось точкой с запятой, за которой следовал союз «и», однако это было вычеркнуто и поставлена точка.

2. Изначально за этим следовал союз «и», и начало другого слова, начинавшегося с h-, tr- или, возможно, th-; это сразу же было вычеркнуто, и предложение продолжалось, как напечатано.

3. Здесь «выйти, чтобы принести ее» было заменено на «притвориться, что идет за ней». Ранее в этом предложении, в спешке, чтобы не упустить мысль, Толкин в действительности написал фразу «или еще и лучше», которую я, как редактор, изменил на «или, еще лучше».

4. Это предложение было переписано на «Внезапно он обнаружил, что [поющая] музыка и пение прекратились, и все они смотрели на него …»

5. Здесь Толкин первоначально начал писать «Бильбо» – т.е. «обоих намерениях Б[ильбо]».

6. Это слово в функции приложения, за которым первоначально следовало «товарищ по заговору» на следующей строке в рукописи, было заключено в скобки и помечено на вставку в этом месте. Изначально Толкин начал строку с «Гно» (т.е. гномы), которое тут же было вычеркнуто; подобным образом, исходно за именем «Бладортин» следовала незаконченная фраза («Бладортин …»), но она также была сразу же вычеркнута, и у нас нет возможности узнать, какими могли быть законченный титул или происхождение волшебника.

7. Название этой битвы (в опубликованной книге просто «Битва на Зеленых Полях») претерпело несколько изменений в самой ранней рукописи. Вначале Толкин написал «Битва на», за которым следовало вычеркнутое, неразборчивое слово из четырех или пяти букв, оканчивающееся на -ко (–ll) (возможно «Быко-»?). Затем он продолжил «Зеленых Полях Феллина». Позднее он вычеркнул «Феллин» и написал над ним «Фао», но также зачеркнул (вероятно, тут же, не дописав слово) и заменил его «Мерриа». Ни одно из этих названий не появляется нигде больше в легендариуме, при наибольшем приближении – Меррилл, одна из рек в Ривенделле (ИС VI.205). Я не могу определить ни значение этих названий, ни язык(и), которому они принадлежат, хотя Том Сантоски оставил после себя лингвистическую заметку, где ассоциирует Феллин с нолдорским «фела» (пещера) – ср. Финрод «Фелагунд» («Финрод, владыка пещер») – и предположил связь между «Мерриа» и квенийским «мерка» («дикий»); ср. «Этимологии», ИС V.381 (корень ФЕЛЕГ-) и 373 (корень МЕРЕК-). В любом случае, это не прямой перевод «Зеленых Полей», поскольку эльфийские слова для «зеленый» – «лаэг» или «кален» (синдарин) [«Письма», стр. 282 и 382] и «лайква» (квенья) [«Этимологии», ИС V.368], соответственно, каждое из которых имеет глубокие корни в ранней мифологии.

8. «Король Финголфин» написано на левом краю вдоль этой строки. См. стр. 15 и 24-5 о неожиданном использовании здесь Толкином этого эльфийского имени, которое в «Сильмариллионе» дано Верховному королю нолдор, одному из величайших принцев эльфов, сражавшихся в войнах с Морготом.

9. Это длинное вводное продолжало расширяться по мере того, как писал Толкин; первоначально он намеревался остановиться после «преувеличением», затем после «любого хоббита», но каждый раз удалял заканчивающий вставной эпизод и на деле всегда не предусматривал его, так что я по-редакторски добавил его туда, где, как мне казалось, ему предназначалось находиться.

10. Это предложение было изменено удалением «Тем временем более кроткий потомок Бычьего Рева приходил в себя в гостиной».

11. Знак вопроса стоит в оригинале, и, вероятно, означает неуверенность Толкина в уместности этого имени. Подобно другим именам гномов в этой главе «Фимбулфамби» – старонорвежское и проистекает из «Старшей Эдды»; см. стр. 15 и 24 об источнике имен и их значении.

12. Здесь, в первый и единственный раз, появляется первоначальное название местности, которая играет такую большую роль во второй половине книги. Изначально Толкин написал «Черная гора», затем с прописной «Гора» и вычеркнул «Черная», оставив просто «Гора», название, которое впоследствии сохранится во вступительной главе; неназванная на карте, она не получает своего полного имени «Одинокая Гора» до строк, которые теперь являются Главой III (ср. стр. 111, где она впервые появляется на черновике рукописи, и ДАА.87 для соответствующего опубликованного текста).

Как раз перед словом «окрестности» далее в этом же предложении, Толкин начал писать слово, которое, кажется, начиналось с заглавной «К»; если так, то это могло быть первое (несостоявшееся) упоминание Королевства под Горой.

13. Оставшая часть страницы с этого места – первая карта Горы: см. Фронтиспис и комментарий, начинающийся на стр. 17.

14. Здесь Толкин первоначально начинал писать имя, начинающееся с «Д», но тут же вычеркнул его и написал «Гэндальф». В то время это могли быть имя Двалин или Дори, первое более вероятно, поскольку старый гном уже принимал участие в разговоре и будет делать это снова несколькими абзацами позже.

15. Первоначально Толкин начинал предложение с

– Да, – сказал

затем изменил это на

– Это б[ыло бы]

перед тем как окончательно остановиться на

– Я говорил вам в прошлый четверг, что это должна быть кража со взломом, а не битва

16. Толкин вычеркнул строку, являвшуюся частью этого предложения: «…и в этих краях не осталось, либо немного людей гномов эльфов или хоббитов, не говоря о героях». Возможно, удаление слова «осталось» было ненамеренным, и он намеревался переписать строку «и не осталось, либо немного, не говоря о героях».

17. Кристофер Толкин читает это имя скорее как «Ои», нежели «Ори», которые мы ожидали бы, и отмечает (Предисловие, стр. iv; личная переписка, КТ к ДДР, 4 ноября 1994 г.), что «Аи» это гномское имя, появляющееся в «Прорицании Вельвы», одной из поэм, из которых состоит «Старшая Эдда». См. комментарии к именам гномов в Приложении III, где более подробно сказано об этом и других вариантах.

18. «Какие песни пели сирены, или какое имя Ахиллес носил средь женщин, хотя вопросы озадачивающие, но в пределах всех догадок.» – Сэр Томас Браун, «Погребальная урна» [1658].

(i) Утраченное вступление

В целом утраченное вступление должно довольно близко соответствовать более поздней версии, однако она может отличаться во многих деталях. Из других произведений мы знаем, что вступительные строки являлись в точности тем же самым, что и привычные нам в опубликованном тексте, или близким вариантом: например, «В норе в земле жил хоббит» или даже «На краю своей норы стоял хоббит» (см. «Хронологию написания», стр. xii-xiii). Упоминания в этом фрагменте о «туковской» стороне показывают, что разделение на Туки-Бэггинсы уже глубоко укоренилось, даже на этой ранней стадии, и отчетливо наличествует мотив «Неожиданной вечеринки». Две ссылки на Бильбо как на четырнадцатого участника вечеринки проясняет, что уход Бладортина от активного участия в некоторый момент предвиден с самого начала и не был позднем развитием (хотя, как мы позднее увидим, точное время его ухода осталось непроясненным долгое время). Гномы по большей части те же самые, как и в поздних набросках, хотя интересно отметить, что большее их число принимает участие в обсуждении, нежели позднее. Так мы слышим голоса Двалина, Глоина, Балина и Гэндальфа в быстрой последовательности, и упоминания о юных Фили и Кили и об Оине, нашедшем тайный знак на двери Бильбо, вводят большее их число в игру; кажется, Толкин пытался использовать всех своих персонажей. Позднее совершенствование сократит число гномов, участвующих в разговоре, в этом отрывке с четырех до двух, уступая речь Двалина Глоину, а Двалина – Гэндальфу, сохраняя упоминания Фили и Кили, но опуская все упоминания участия Оина. Хотя таким образом пропадают некоторые интересные детали, решение Толкина сосредоточить активные роли только на нескольких гномах (главным образом, Гэндальфе, Балине, Фили и Кили с меньшими ролями у Дори и Бомбура) позволяет тому, кто слушает историю, проще запоминать персонажей. Мы могли бы сожалеть, что некоторые из гномов остаются в такой неизвестности и фактически вообще не произносят ни слова,1 однако в целом история выигрывает от такого упрощения.

Как можно заключить из вступительных строк фрагмента, по крайней мере одно стихотворение, песнь гномов о своих утраченных сокровищах, уже было частью истории. Отдельная строка этой песни («Чтобы потребовать наше давно забытое золото») сохраняется случайно, спасибо экономности Толкина в повторном использовании бумаги: первоначально он написал эту строку на первом сохранившемся листе фрагмента (Марк. 1/1/ 22:2), затем перечеркнул ее, повернул страницу верх тормашками и перевернул, и использовал ее обратную сторону (1/1/22:1), чтобы набросать следующий кусок текста (часть, непосредственно следующую за ныне утраченным стихотворением; т.е. начало части нашего фрагмента).

@темы: переводы, история хоббита

---

"Вестник Арды"

Краткие впечатления от первого номера журнала, который находится здесь.

Радует прекрасное оформление, малое количество пунктуационных и орфографических ошибок, а также опечаток (коих практически нет).

Первый выпуск по большей части посвящен драконам. В целом интересная информация. В части, касающейся драконов в мире Средиземья, крайне скудная информация. Жаль, что не использовались сведения об этих существах из «Книги Утраченных Сказаний», самой «легендарного» произведения Дж.Р.Р.Толкина. Например, что если съесть сердце дракона, то станешь понимать языки богов и людей, животных и птиц, а также слышать шепот Валар и Мелько (ср. с Сигурдом, который стал понимать язык птиц после того, как съел сердце Фафнира). Или про различные их виды: холодные (многие из них умеют летать), как змеи и гады, и жаркие, что более могучи, чем холодные, но не обладают способностью к полету. А также названия для разных видов на эльфийском языке: рамалокэ, крылатый дракон; урулокэ, огненный дракон; феалокэ, искрящийся дракон; лингвилокэ, дракон-рыба, морской змей.

В части, касающейся языков, допущена одна мелкая ошибка.

«Отсюда и такое разное звучание языков, описанных в книгах профессора: плавно и размеренно звучит квенья, на котором нолдор говорили в мирном Амане, никуда особо не торопясь, не ожидая ни бед, ни потерь. Синдарин куда более резкий, четкий, лаконичный, в нем больше согласных — жизнь в Эндорэ не располагала к спокойному созерцанию. Чтобы увидеть эту разницу достаточно вспомнить, как изменились имена пришедших из-за Моря нолдор. Певучие Финдарато, Финдекано, Майтимо, Тиелкормо превратились в не менее звучные, но куда более лаконичные Финрод, Фингон, Маэдрос, Келегорм.»

По контексту получается, что «Финдарато» это квенийское имя, однако мы знаем, что это телеринское. На квенья имя старшего сына Финарфина звучало бы как «Артафиндэ».

@темы: вестник Арды

---

На драббл-фесте голосование. Можно и раскрыть свои симпатии и заявки. Начну с голосования - я себе наметил 5 лучших текстов из прочитанных (потому что читал не все, а кое-что пробегал лишь глазами):

1. Т7-16. Тургон/Гондолин. О любви короля к своему городу.

2. Т7-23. Антисауроновская компания нападает на Храм. Элендиль – предводитель нападающих. Первое исполнение.

3. Т7-30. Бильбо убивает Смауга

4. Т7-22. Феаноринги обманом завлекают в Нарготронд Лутиэн и держат ее в заточении. Все, что осталось за кадром. Второе исполнение

5. Т7-25. О жизни Леголаса и эльфов Зеленолесья в Итилиэне и их взаимодействие с людьми Гондора

Только за них и голосовал.

Последний текст я бы вообще назвал лучшим в этом круге. В 7 сезоне драббл-феста я стал вообще каким-то вредным и не могу сказать ни об одном из текстов, что вот, это образец высокой художественности и ценных идей.

А теперь раскрою свои заявки. Перед этим скажу, что из 10 поданных мной заявок (5 в конкурсе, 5 во внеконкурсе) были исполнены 9, что очень хорошо на мой взгляд, учитывая, сколько всего осталось неисполненного во внеконкурсе. Сначала те, которые нравятся мне.

1. Т7-4. Туор один из посланников, отправленных, чтобы успокоить мятежный Нуменор.
Эта идея, на мой взгляд, очень интересная, хотя и неправильная. О Туоре почему-то забывают, а ведь он жив, и нуменорцы его прямые потомки, так что он вполне может за них волноваться. Но неправильность в том, что он стал бы для них, как красная тряпка для быка. Вторым исполнением всецело доволен, вышло замечательно. Первое несколько странное.

2. Т7-25. О жизни Леголаса и эльфов Зеленолесья в Итилиэне и их взаимодействие с людьми Гондора.
Просто интересно почитать на эту тему. Краткая оттепель в отношениях людей и эльфов. Исполнением всецело доволен.

3. Т7-6. Осада и взятие Барад Эйтель после поражения эльдар и эдайн в Битве Бессчетных Слез. Как вариант: обороной крепости руководит Иримэ.
Еще один пробел в истории. Я не сомневаюсь в том, что нечто героическое происходило в этом случае. Исполнения вышли хорошие, но не хватало размаха, с которым Толкин описывает такие события. Я уже приводил цитату, как должно воплощать это событие.

4. Т7-23. Антисауроновская компания нападает на Храм. Элендиль – предводитель нападающих.
Эта идея была в черновиках "Утраченного Пути". Там Элендиль со своими людьми собирался напасть на Храм, но Херендиль (сын Элендиля) предал их, но с условием, что отца его пощадят. Это нападением оказывается неудачным, Элендиль схвачен. Исполнение великолепное.

5. Т7-30. Бильбо убивает Смауга (черновиковский вариант). Навеяно чтением "Истории Хоббита" Рэйтлиффа, собрания черновиков к "Хоббиту". Да, было намерение, чтобы Бильбо стал дагнир Смауга.
Нереализованные варианты черновиков это самый лучший источник вдохновения для подавателя заявок . Исполнение понравилось, хотя я не разделяю всеобщего неимоверного восторга.

Теперь категория "хулиганство и ужас-ужас-ужас".

6. Т7-22. Феаноринги обманом завлекают в Нарготронд Лутиэн и держат ее в заточении. Все, что осталось за кадром.
Так, обычная банальщина, но довольно хорошие исполнения.

7. Т7-15. Разговор Манвэ и Эру. Манвэ пытается кое-что подсказать Всевышнему. Ключевая фраза – «яйца курицу не учат».
Хотелось чего-нибудь юморного, но народ, по-видимому, не впечатлило.

8. Т7-1. Современный мир. Поклонников Толкина стало больше фанатов футбола.
Я уж и сам разочаровался в заявке, и исполнения не тронули.

9. Т7-33. О торжественных мероприятиях нолдор в Валиноре. Пышные балы, помпезность, вычурные платья, женские сплетни, зависть, интриги.
Искажение по-женски, называется. Если мужчины ковали оружие и кичились щитами с гербами, то что в это время делали простые эльфийки..?

И, наконец, (барабанная дробь) самая обсуждаемая заявка круга, а в ней изворотливая и непостоянная, великая и ужасная ... корыстная эльфийка! Это, как вы поняли, чистой воды намек на стеб. Мне особенно понравилась реакция одного из авторов... Представляю, кого он представлял в качестве подавателя заявки . В общем, обсатирили до невозможности . А вообще, судя по тому, что эта и предыдущая заявки попали в конкурс, - it's what the people want

@темы: драббл-фест

---

Лейтиан

Песнь II. Предыдущая здесь.

[161]

II

Далеко к Северу под каменными холмами
в пещерах черных стоял трон, 100
огнями подземными освещенный,
которые стонущие ледяные ветра
полыхать и мерцать заставляли в темном дыме;
дрожащие едкие кольца душили
бессолнечный воздух глубоких темниц, 105
где сгибались и ползали злые создания.
Там сидел король: ни эльфом,
ни смертной крови, ни добрым духом
земли или небес мог он быть,
гораздо старше, более могучий, чем камень 110
из которого построен мир, чем огонь,
что горит внутри, более свирепый и ужасный;
и мысли глубокие были в его сердце:
темная сила, что отдельно жила.
Непобедимые копья из стали 115
сигнала его ждали. Жалости не знали
легионы его выстроенной ненависти,
которой волк и ворон ждут;
и черные вóроны сидели и кричали
на их черных знаменах, и далеко 120
были слышны их отвратительные ужасные напевы
над вонью и растоптанными мертвецами.
Огнем и мечом его разрушение кровавое
на всех, кто не склонил головы,
подобно молнии пало. Северная земля 125
лежала, стеная, под его ужасной рукой.
Но там все еще жил, замерзший, скрываясь,
бесстрашный смелый Барахир,
земли и власти лишенный,
кто некогда рожден был правителем людей, 130
а ныне изгоем таился и прятался
в суровом вереске и сером лесу,

[162]

и с ним остались верные люди,
Берен, его сын, и десять других.
Однако малым был их охотничий отряд, 135
все еще свирепым и бесстрашным был каждый воин,
и храбрые деяния они еще не раз совершали,
и любили леса, чьи тропы более приятными
казались им, чем быть рабом того черного трона
и томиться в каменных чертогах. 140
Король Моргот их все еще жестоко преследовал
воинами и собаками, и волка и кабана,
заклятьем безумия наполнив, он послал
убить их, когда по лесу будут бродить;
однако ничто не вредило им многие годы, 145
пока, вкратце сказать, какими слезами
часто оплакивали в годы минувшие,
никаких слез ныне не хватит, не было совершено
деянье несчастное; не подозревая,
они угодили в ловушку Моргота. 150
Горлим был тем, кто, устав
от тяжкого труда, и бегства, и нападений,
одной ночью случайно свернул
через темные поля украдкой на встречу
с тайным другом в долине, 155
и обнаружил усадьбу, бледно мерцающую
в свете туманных звезд, всю темную,
кроме одного окошка, откуда огонек
мелькающей свечи виднелся.
Туда он заглянул и исполнился сомненьем, 160
он видел, словно в глуби сновидений,
когда тоска обманывает сердце во сне,
свою жену вблизи угасающего огня,
оплакивающую его, утраченного; ее тонкое одеяние
и седеющие волосы, и побледневшая щека 165
о слезах и об одиночестве говорили.
«А! прекрасная и нежная Эйлинель,
которая, я думал, в темном аду
давно уж заключена! Прежде, чем бежал,
казалось мне, я видел тебя убитой и мертвой 170
в ту ночь внезапного страха,
когда я потерял все, чем дорожил»:
так мыслил с тяжелым сердцем изумленный,

[163]

из темноты снаружи глядящий.
Но прежде, чем он осмелился назвать ее имя 175
или спросить, как она бежала и пришла
в эту далекую долину под холмами,
он услышал крик под этими холмами!
Там рядом ухала охотящаяся сова
предвещающим голосом. Он услышал завывание 180
диких волков, что следовали за ним
и выслеживали по пятам сквозь тусклые тени.
Его безжалостные, он знал хорошо,
охотники Моргота преследовали.
Чтобы Эйлинель вместе с ним они не убили, 185
молча он повернул прочь
и подобно дикому зверю, петляя, повел
по своим окольным тропам через каменистое дно
ручья и через зыбкую топь,
пока вдалеке от домов людей, 190
он не скрылся подле немногочисленных товарищей
в тайном месте; и тьма сгустилась
и уменьшилась, а он все еще сторожил неусыпно
и видел мрачную зарю, ползущую
по влажным небесам над темными деревьями. 195
Болезнь охватила его против покоя,
и надежды, и даже рабских цепей,
если мог он снова найти свою жену.
Но все, что он мыслил меж любовью к владыке
и ненавистью к презренному королю, 200
и тоской по прекрасной Эйлинель,
которая увяла одна, какое предание поведает?
Все же наконец, когда многие дни
размышлений его разум изумили,
он нашел слуг короля, 205
и просил их к своему владыке отвести
мятежника, что ищет прощения,
если, случайно, прощение можно купить
вестями о Барахире смелом
и о том, где его убежище и укрытие 210
лучше всего найти ночью или днем.
И так печальный Горлим, уведенный
в те темные, глубоко вырытые чертоги,
пал пред коленями Моргота

[164]

и доверился тому жестокому сердцу, 215
что никогда не знало правды.
Молвил Моргот: «Эйлинель прекрасную
ты непременно найдешь, и там,
где она живет и ждет тебя,
вместе вы будете всегда, 220
и, разлученные, более не будете тосковать.
Такую награду должен он получить, что принес
эти добрые вести, о дражайший предатель!
Ибо Эйлинель живет не здесь,
а в тенях смерти блуждает, 225
лишенная мужа и дома –
призрак которой, возможно, был,
сдается мне, тем, что ты видел!
Теперь, пройдя через врата боли,
землю, что просил ты, жестоко получишь; 230
ты должен к безлунным туманам ада
спуститься и искать свою Эйлинель.»
Так умер Горлим мучительной смертью
и проклял себя во вздохе предсмертном,
а Барахир был схвачен и убит, 235
и все добрые деяния совершались впустую.
Но обман Моргота навеки не привел к успеху,
и не над всеми своими врагами восторжествовал,
и некоторые по-прежнему сражались,
уничтожая то, что злоба сотворила. 240
Так люди считали, что Моргот создал
дьявольский призрак, что открыл тайну
души Горлима и так погубил
давнюю отчаянную надежду,
что жила посреди одинокого леса; 245
однако Берен по счастливой судьбе
в тот день долго охотился вдалеке,
и, застигнутый тьмой в незнакомых местах, находился
вдали от своих товарищей. Во сне
он почувствовал, что ужасная тьма крадется 250
к его сердцу, и понял, что деревья
были обнажены и согнуты от заунывного ветерка;
на них не было листьев, но вóроны темные
густо сидели, словно листья, на ветвях и коре
и каркали, и, когда они каркали, каждый клюв 255

[165]

ронял каплю крови; паутина
невидимая обвила его руки и ноги,
пока, изнуренный, на край
бессточного пруда, дрожа, не лег.
Там увидел он дрожащую тень 260
вдалеке над серой водой,
что выросла до тусклого очертания над ней
и скользила по безмолвному озеру,
и она медленно подошла, тихо
и печально сказала: «Се! Горлим здесь, 265
предатель преданный, ныне стоит! Не бойся,
но поспеши! Ибо Моргота пальцы почти
на горле твоего отца. Он знает
о ваших местах встречи, вашем сокрытом убежище»,
и обо всем зле рассказал, 270
что сделал он и над которым трудился Моргот.
Тогда Берен быстро пробудился, ища
свой меч и лук, и спешил словно ветер,
что ножами срезает тонкие ветви
осенних деревьев. Наконец он пришел, 275
его сердце охвачено горящим пламенем,
туда, где лежал Барахир, его отец;
он пришел слишком поздно. На рассвете
он нашел дома преследуемых людей,
лесной остров в топи, 280
и птицы взлетели внезапным облаком –
среди громко кричавших не было ни одной болотной птицы.
Вóроны и черные вороны
в ряд сидели на ольхе;
один каркал: «Ха! Берен пришел слишком поздно», 285
и все отвечали: «Слишком поздно! Слишком поздно!»
Там Берен похоронил кости своего отца
и грудой сложил валуны,
и трижды проклял имя Моргота,
но не плакал, ибо ледяным было его сердце. 290
Тогда по болотам, и полям, и горам
он преследовал, пока рядом с источником,
извергающим жар из подземных огней,
не нашел убийц и своего врага,
кровожадных солдат короля. 295
И один из них смеялся и показывал кольцо,

[166]

которое снял с руки мертвого Барахира.
«Это кольцо в далеком Белерианде,
заметьте, товарищи», – сказал он, – «было выковано.
Такое золотом не купить, 300
ради него я убил Барахира,
этого дурака-разбойника, который, как они говорят, совершил
давным-давно подвиг на службе
у Фелагунда. Может быть так;
ибо Моргот велел мне принести его назад, 305
и все же, сдается мне, у него предостаточно
бóльших богатств в сокровищницах.
Такая жадность не приличествует такому владыке,
и я намерен сказать,
что рука Барахира была пустой!» 310
Однако, когда он говорил, стрела пронеслась;
с пронзенным сердцем он замертво пал.
Морготу понравилось, что собственный враг
ему послужил, нанеся удар,
что покарал нарушителя его слова. 315
Однако Моргот не рассмеялся, когда услышал,
что Берен, словно волк одинокий,
бешено прыгнул из-за камня
посреди того лагеря около пруда
и схватил кольцо, и прежде чем вопли 320
гнева и ярости вырвались из их глоток,
бежал от своих врагов. Его блестящая кольчуга
из стальных колец была сплетена, копье не
могло пронзить сплетение гномьего искусства;
и он затерялся в скалах и колючках, 325
ибо в зачарованный час рожден был Берен;
их жажда охотящаяся никогда не узнала,
какой путь выбрали его бесстрашные ноги.
Как бесстрашный Берен был прославлен,
как человек самый смелый на земле, 330
пока Барахир еще жил и сражался;
но ныне печаль его душу привела
к темному отчаянию и лишила его сладости
жизни, так что он жаждал ножа,
или копья, или меча, который положет конец его страданиям, 335
и страшился лишь рабских цепей.
Опасности он искал и гнался за смертью

[167]

и так избежал судьбы, которой добивался,
и, не переводя дыхание, на деяния удивительные отваживался,
шепот о которых далеко разошелся, 340
и тихо пели песни по вечерам
о чудесах, которые он некогда совершал,
в одиночку, окруженный, потерянный в ночи
туманной или лунной, или под светом
широкого глаза дня. Леса, 345
что на север глядели, жестокой кровной местью
и смертью он наполнил для народа Моргота;
его товарищами были бук и дуб,
которые не подводили его, и многие создания
с шерстью, и шкурой, и оперенными крыльями; 350
и многие духи, что в камнях,
в горах древних и пустынях одинокие
жили и бродили, его были друзьями.
Однако редко изгнанника добр конец,
и Моргот был королем более сильным, 355
чем все в этом мире, с тех пор в песнях
поется, и его мудрость обширная
медленно и непременно того, кто ему бросил вызов,
оградит и окружит. Тогда, наконец,
должен Берен бежать из леса защищенного 360
и земель, которые любил и где лежит его отец,
оплакиваемый тростниками, под трясиной.
Под грудой мшистых камней
ныне крошатся те некогда могучие кости,
но Берен бежит с одинокого Севера 365
одной осенней ночью и пробирается вперед;
лагерь своих бдительных врагов
он пересек – тихо через него прошел.
Больше не запоет его тайная тетива,
больше не полетят его строганные стрелы, 370
больше не ляжет его охотничья голова
на вереск под небом.
Луна, что смотрела посреди тумана
на сосны, ветер, что свистел
среди вереска и папоротников, 375
не нашли его более. Звезды, что горели
на Севере серебряным огнем
в морозном воздухе, Пылающий Вереск,
как люди называли во дни давно минувшие,

[168]

стояли позади него и сияли 380
над землей, и озером, и затемненным холмом,
покинутой топью и горным ручейком.
Его лицо смотрело на Юг от Земли Ужаса,
откуда только злые тропы вели,
и только стопы людей самых смелых 385
могли пересечь холодные Тенистые горы.
Их северные склоны наполнены горем,
злом и смертельным врагом;
их южные лики обрывались отвесно
в скалистые вершины и столб, 390
чьи основания оплетены обманом
и омываются горьковато-сладкими водами.
Там в пропасти и лощинах таилась магия,
ибо вдалеке за пределом
пронизывающих глаз, если смотреть не 395
с головокружительной высоты, что пронзала воздух,
где только орлы жили и кричали,
можно было заметить серый и мерцающий
Белерианд, Белерианд,
границы земли фэйри. 400

ПРИМЕЧАНИЯ

128 в А: бесстрашный, смелый владыка людей

134 в А: Маглор, его сын, и десять других.

141 в А: Но король Бауглир их жестоко преследовал

177-9 В более раннем варианте:

в эту далекую долину посреди холмов,
которую возделывают изможденные голодные люди,
там рядом ухала охотящаяся сова

205 нашел: в более раннем варианте искал

209-10 в А: с вестями об отряде Владыки Эгнора,
и о том, где их убежища на этой земле

235 в А: и Эгнор был предан и убит

246 в А: однако Маглор по счастливой судьбе,
охотившийся и т.д.

272 в А: пока Маглор быстро не пробудился, ища

277 в А: где лежал его отец Эгнор;

297 в А: он снял с убитой руки Эгнора:

[169]

298 Брокелианд в А, Броселианд в B, измененное на Белерианд.

301 в А: ради него я убил Эгнора

304 Келегорм в А, измененное на Фелагот, а затем на Фелагунд

310 в А: я обнаружил, что рука Эгнора пуста!»

313-16 Эти четыре строки были заключены в скобки, и что в строке 317 изменено на Тогда, прежде чем текст B был передан К. С. Льюису (отцовская нумерация строк исключает их, а льюисовские ссылки на строки подтверждают это). Льюис не согласился с исключением 313-14, и я оставил все четыре строки. См. стр. 318-19.

317, 329 Маглор в А, Берен в В

326 в А: и глубоких ущельях, пронзающих горы.

331-3 в А: прежде чем Эгнор в глуши
был убит; но ныне его одиночество,
горе и отчаяние лишили его жизни

360 в А: гордый Маглор бежал из леса защищенного
(fast используется в значении «надежно защищенный от нападения»; ср. прочность (fastness)).

365 Маглор в А, Берен в В

377-81 в А: на Севере серебряным огнем
в морозном воздухе, что люди назвали
Тимбридилем во дни давно минувшие,
он оставил их позади, и сияли,
будто серп небесного поля,
который Бридиль, звезд королева, поместила
над землями, и озерами, и затемненными холмами,

Пятая и шестая строки заключены в скобки, а фраза и сияли в четвертой изменена на сиял.

383-4 Ср. строки 49-50.

399 Брокелианд в А, Броселианд в В, измененное на Белерианд.

Комментарии к Песне II

В этой Песне история предательства отряда изгнанников уже в тексте А по сути близка к конечной форме; но нет ни следа этой истории в какой-либо форме раньше, чем она появилась в первых черновиках «Лэ о Лейтиан», написанных летом 1925 г. (см. стр. 150). В комментариях к «Истории Тинувиэли» я отметил (II.52):

Кажется очевидным, что в это время история Берена и его отца (Эгнора) была задумана лишь в самых общих чертах; в любом случае, нет указаний на историю отряда изгнанников, возглавляемого его отцом и предательства Горлима Злосчастного до того, как появился первый вариант «Лэ о Лейтиан».

В действительности существуют отличия в сюжете Лэ от истории, рассказанной в «Сильмариллионе» (стр. 162 и далее): так дом, где Горлим видел призрак Эйлинели, в Лэ не принадлежал ему; предательство было более серьезным и преднамеренным – в Лэ он разыскивал слуг Моргота

[170]

с намерением раскрыть убежище изгнанников; и он предстал перед самим Морготом (не Тху-Сауроном). Но эти отличия малы по сравнению с общими чертами, такими как отсутствие Маглора-Берена в тот роковой день, призрак Горлима, идущий к нему по воде озера во сне, птицы-падальщики на ольхе, пирамида из камней, завладение кольцом, дружба с птицами и зверями.

Что касается имен в тексте А: Горлим и Эйлинель остались. Пара Маглор-Берен уже обсуждалась (стр. 159). Эгнор по-прежнему было именем его отца, как в «Утраченных Сказаниях» (исправление на Барахир во второй версии «Истории Тинувиэли», 11-43, было изменением, мимоходом сделанным годы спустя). Бауглир (которое внесено во время написания «Детей Хурина», стр. 52) по всему тексту изменяется на Моргот, однако это не значит, что имя было отвергнуто, поскольку оно появляется позднее в тексте В Лэ и сохраняется в «Сильмариллионе».

Варда в А зовется Бридиль (примечание к строкам 377-81), как и в аллитерационной поэме «Бегство нолдоли» (стр. 135, 139); но озадачивает то, что созвездие Большая Медведица в том же отрывке называется Тимбридиль, ибо согласно старому номскому словарю это титул самой Варды (как можно было бы ожидать: ср. Тимоэтари, I.269). «Серп Богов» (Валакирка) здесь – «серп небесного поля», помещенный Бридиль Королевой Звезд. Я вообще не могу объяснить название Пылающий Вереск, которое появляется в В (строка 378); оно вновь появляется в версии «Сильмариллиона» 1930 г.:

Им [Семи Звездам] дали множество названий, но в древние дни Севера и эльфы, и люди называли их Пылающий Вереск, а некоторые Серпом Богов.


Относительно самого раннего мифа о Большой Медведице см. I.114, 133.

Указания на географию событий редки, и число их не возрастает в тексте В. Таур-на-Фуин был упомянут ранее в В (строка 52), однако в настоящей Песне фактически не говорится, что это был край, где таились изгнанники, хотя нет причин сомневаться, что это было именно то место, куда отец поместил их. Идущий на юг Маглор-Берен пересек «холодные Тенистые горы» (строка 386). Тенистые горы несколько раз упоминались в «Детях Хурина», где они ограждали Хитлум, отражаясь в озерцах Иврина, как и в «Сильмариллионе». Однако очевидно, что при таком использовании названия для Берена было бы невозможно пересечь Тенистые горы, если бы он выходил из Таур-на-Фуина, двигаясь на юг к Дориату. В «Очерке Мифологии» Берен также «пересекает Тенистые Горы и, изведав тяжкие лишения, приходит в Дориат», подобное сказано и в версии 1930 г.; в последнем тексте, однако, «горы Тени» были изменено на «горы Ужаса». Тогда становится ясно, что в «Лэ о Лейтиан» мой отец использовал название «Тенистые горы» в другом значении, нежели в «Детях Хурина», и что Тенистые горы настоящей

[171]

Песни – это первое упоминание Эред Горгорот, гор Ужаса, «пропастей, в которые обрывается Дортонион [Таур-ну-Фуин] на юге» («Сильмариллион», стр. 95); однако вновь появляется другое значение (стр. 234). Озеро, у которого, скрываясь, жили Эгнор-Барахир и его отряд, в «Сильмариллионе» (стр. 162) названное Тарн Аэлуин, не упоминается в Лэ, где их убежище находилось на «лесном острове в топи» (280). То, что орочий лагерь располагался около источника (также неназванного), возникает в Лэ, и здесь это горячий источник (292-3); в «Сильмариллионе» это был Источник Ривиля над Топями Серех.

Самая примечательная из особенностей этой Песни, которые касаются развития легенд, спасение Барахиром Фелагунда в Битве Внезапного Пламени («Сильмариллион», стр. 152) впервые проглядывает в «службе» Эгнора Келегорму в А (строки 301-4, где в тексте В Фелагунд и Барахир). «Келегорм» уже прекратил свое короткое существование в качестве замены Тинголу (см. стр. 159), и теперь он снова один из сыновей Феанора, как это было в «Детях Хурина». Когда были написаны эти строки в А, Келегорм (и Куруфин) являлись основателями Нарготронда после прорыва Осады Ангбанда – история, которая, кажется, возникла во время написания «Детей Хурина», см. стр. 83-5; и именно Келегорма, который отдал ему свое кольцо, в этой битве спас Эгнор-Барахир. В тексте В история снова двигалась вперед с появлением (Фелагота >) Фелагунда, спасенного Барахиром, основателя Нарготронда, навязывая Келегорму и Куруфину совершенно другую роль.

В А Эгнор и его сын Маглор (Берен) люди (например, Эгнор был «владыкой людей», примечание к строке 128). В первой версии «Детей Хурина» Берен по-прежнему оставался эльфом, в то время как во второй версии отец, кажется, не определился с его происхождением (см. стр. 124-5). Даже теперь, как будет видно позднее, он окончательно не разрешил этот вопрос.

@темы: переводы, лейтиан

---

Экий я тормоз... Вот, оказывается, что у меня есть:



В текущем круге на мои заявки написали 7 текстов. И все хорошие. А два из них так, пожалуй, лучшие в этом круге.

@темы: драббл-фест

---

Второй текст "Потопления Анадунэ"

Мой перевод очередной части "Потопления Анадунэ" - http://samlib.ru/a/almieon/dr_an.shtml. Начало второго текста на стр. 357.

@темы: переводы

---

Подал заявки на драббл-фест (много ). Похоже, половина может пройти в конкурс. Причем, я бы не сказал, что это лучшая половина. Одна нежно мной любимая заявка так вообще в последних рядах. Но в целом темы, заданные людьми, довольно интересные. Кто угадает, какие заявки от меня?

@темы: драббл-фест

---

Немного о Диоре и судьбе полуэльфов

В фэндоме зачастую возникают вопросы про смертность/бессмертность Диора и про то, почему детям Эльронда было дано право выбирать, судьбу какого народа они хотят разделить, а эльросовским вроде как нет.

В мире Арды действуют определенные законы и, надо полагать, Эру дает Валар право толковать их и изменять. Подобное происходит, по-видимому, в вопросе полуэльфов. В «Квенте Сильмариллион» 5 тома Манвэ формулирует правило, которое действует в отношении потомков эльфов и людей:

«Then Manwë gave judgement and he said: ‘To Earendel I remit the ban, and the peril that he took upon himself out of love for the Two Kindreds shall not fall on him; neither shall it fall upon Elwing who entered into peril for love of Earendel: save only in this: they shall not ever walk again among Elves or Men in the Outer Lands. Now all those who have the blood of mortal Men, in whatever part, great or small, are mortal, unless other doom be granted to them; but in this matter the power of doom is given to me».

«Тогда Манвэ принял решение, и сказал он: «Я прощаю Эарендэлю нарушение запрета, и беда, что он навлек на себя из любви к Двум Народам, не падет на него; не падет она и на Эльвинг, что подвергла себя опасности из любви к мужу; но лишь в одном они будут ущемлены: никогда не ходить им среди эльфов или людей во Внешних Землях. Все, у кого в жилах течет кровь смертных людей – велика ее часть или мала – смертны, если другая участь не будет дарована им; но в этом деле власть решить их судьбу дана мне». (с) пер. Юлии Понедельник

Как видно из цитаты, по умолчанию все, в ком есть смертная кровь, – смертны. Поэтому и Диор согласно этому правилу должен быть смертным (по крайней мере, до смерти, поскольку велика вероятность того, что в Чертогах Мандоса судьбу его могут изменить, чтобы не разлучать c Нимлот; возможно также, что и его сыновьям тоже дадут право выбора). Это подтверждается тем фактом, что Диор растет и живет по людскому циклу, поскольку он женится уже в 27 лет[1] и к 33 годам[2] имеет трех детей, в то время как эльфы вступают в брак, как правило, после достижения ими 50 лет[3]. Таким образом, и по правилу, оглашенному Манвэ (хоть и постфактум), и по факту он является смертным, и права выбора до смерти у него не было. Правда, некоторые вольны сказать, что Диору могут и не дать такого права, поскольку на момент рождения оба его родителя были смертными, однако мне почему-то кажется, что он мог пожелать иной судьбы (из-за собственного мировоззрения и Нимлот). Лутиэн может и избрала участь смертных, но во всем другом она должна была оставаться истинным эльфом. Такое, в частности, говорится об Арвен:

«Although she had become mortal, by nature she was still Elvish…»

«Хотя она стала смертной, по своей природе она по-прежнему оставалась эльфом…» (с) «The Lord of the Rings: A Reader’s Companion», p. 701.

Соответственно, Диор и мог унаследовать от нее эльфийское мироощущение.

Одним из аргументов, приводимых сторонниками Диора-с-эльфийской-судьбой, является следующая цитата:

«and there was born Dior Aranel the beautiful, who was after known as Dior Eluchil, which is Thingol's Heir. No mortal man spoke ever again with Beren son of Barahir; and none saw Beren or Luthien leave the world...
…
Then Beren arose and left Tol Galen, and summoning to him Dior his son they went north to the River Ascar; and with them went many of the Green-elves of Ossiriand.»

«и там родился прекрасный Диор Аранель, который позднее был известен под именем Диор Элухиль, сиречь Наследник Тингола. Ни один смертный человек не говорил с тех пор с Береном, сыном Барахира, и никто не видел, как Берен и Лутиэн ушли из мира…
…
Затем Берен восстал и оставил Тол Гален и, призвав сына своего Диора, отправился на север к реке Аскар; и за ним последовало множество Зеленых эльфов Оссирианда.» (с) Опубликованный Сильм.

Сказано, что ни один смертный больше не говорил с Береном, однако после гибели Тингола Берен призвал к себе Диора и эльфов Оссирианда и разгромил гномов. Таким образом, конкретно из этой цитаты, если воспринимать все буквально, вытекает вывод – раз ни один смертный человек («mortal man»; кстати, Мандос именно так называет Эарендиля) не говорил с Береном, то получается, что Диор – не «смертный человек». Конечно, может быть вариант, что они общались с помощью эльфийской системы жестов или письменно, но это, естественно, абсурд.

Предлагаю объяснение этой коллизии. Проблема эта текстологическая. В «Квенте» 4 тома, где появляется фраза про «ни одного смертного», у потомков эльфов и людей была судьба эльфов [до этого идет описание характерных черт эльфов, потом приписка]:

«And of like fate were those fair offspring of Elf and mortal, Eärendel, and Elwing, and Dior her father, and Elrond her child».

«И похожую судьбу разделили потомки эльфов и смертных, Эарендель и Эльвинг, и ее отец Диор, и ее дитя Эльронд». (с) SM, «Quenta», p. 121

В «Квенте Сильмариллион» 5 тома фраза про «ни одного смертного» сохранилась, но появилась идея про смертность потомков эльфов и людей (выше, самая первая цитата). В общем, это вполне могут быть издержки черновиков, как то часто случается. А уж строки про поздний Дориат в Сильме довольно ранние и обрывочные...

Другим свидетельством эльфийской судьбы Диора некоторые называют его прозвище – «Аранель». Якобы оно переводится как «благородный эльф». Однако нам известно использование этого имени у человека – в случае Анкалимэ:

«In that time the people began to speak of her as Emerwen Aranel, the Princess Shepherdess».

«В то время говорили о ней как об Эмервен Аранель, Принцесса-пастушка» (с) «Unfinished Tales», «Aldarion and Erendis», p. 269.

В этом случае «Аранель» переводится просто как «принцесса». В случае Диора оно может иметь подобное значение, говорящее о его благородном происхождении.

И наконец, сторонники теории Диор – бессмертный в качестве доказательства приводят тот факт, что его брак с Нимлот не назван в числе браков эльдар и эдайн. Хочется спросить, почему тогда брак Эарендиля-смертного и Эльвинг-бессмертной (раз уж родители у нее не смертны) тоже?

В общем, непреложных аргументов в пользу Диора-эльфа я не вижу, наоборот, много фактов говорит против этой гипотезы.

Теперь хочу проанализировать возможность выбора, которую предоставили некоторым полуэльфам. В «Сильмариллионе» сказано следующее:

«And this is my decree concerning them: to Earendil and to Elwing, and to their sons, shall be given leave each to choose freely to which kindred their fates shall be joined, and under which kindred they shall be judged.’»

«И вот мое решение касательно них: Эарендилю и Эльвинг, а также их сыновьям, будет дано позволение свободно выбрать, судьбу какого народа они хотят разделить и с каким народом их будут судить».

Почему же тогда дети Эльронда все равно выбирают свою судьбу, несмотря на решение своего отца? Ответ, мне кажется, выводится из самого правила: «Все, у кого в жилах течет кровь смертных людей – велика ее часть или мала – смертны, если другая участь не будет дарована им». Т.е. смертность для потомков эльфов и людей естественна, а решения Манвэ – исключения. Поэтому, возможно, несправедливо было бы лишать Элладана, Эльрохира и Арвен возможности стать смертными лишь потому, что их отец решил избрать судьбу Перворожденных (т.е. декрет Манвэ как бы нарушает естественный ход вещей). В то же время дети Эльроса такого выбора лишены, поскольку судьба людей им уготована «по умолчанию», если только Манвэ не решит по-иному. Не знаю, значит ли это, что удел человека не столь ценен или же, напротив, дар людям более велик, так что Эру желает наградить им побольше полуэльфов.

[1] Dior born (in Tol Galen?) c.470. (c) WJ:350
497 Dior weds of the Green-elves > Dior weds Nimloth. (c) WJ:349

[2] 500 Birth of the twin sons of Dior, Elrún and Eldún. (c) WJ:349
503 Elwing the White daughter of Dior born in Ossiriand. (c) WJ:351

[3] The Eldar wedded for the most part in their youth and soon after their fiftieth year. (с) MR:210

@темы: полуэльфы, синдар

---

А есть ли какие-нибудь предположения, откуда Толкин мог заимствовать идею сокрытого града Гондолина? Хотя, разумеется, это может быть его собственное изобретение. Самое близкое к Гондолину, что я находил, – Эльдорадо в произведении Вольтера «Кандид, или оптимизм». Правда, сходства там, по сути, лишь два – сокрытость и несказанное богатство. Когда я читал «Кандид», то у меня на главах, посвященных Эльдорадо, возникал вопрос: «а не Гондолин ли это?», до неузнаваемости измененный людьми, как это случается с легендами.

Вообще, само название Эльдорадо (исп. El dorado – золотой) очень интересное, в «Квенди и эльдар» есть «эльдо(р)» – «3 (б) эльдо. Архаичный вариант слова эльда, с которым он слился по форме и смыслу». Но все это, конечно, лишь совпадение.

Два человека мужеска полу случайно по реке, протекающей под сводом скал, попадают в Эльдорадо. Королевство расположено на огромной равнине, окруженной неприступными горами. Люди Эльдорадо обладают несметными богатствами (дети играют с золотом, изумрудами, рубинами и т.п.). И даже есть закон, согласно которому жителям королевства запрещается покидать пределы своей страны. Однако есть одно «но» – иностранцы (хотя мало кто попадал туда) могут покинуть Эльдорадо, поскольку король считает, будто запрет означал бы тиранию, что противоречит их обычаям и законам. И сами жители довольно интересные – редкой красоты люди, сознательные граждане; веруют в одного Бога, ничего у него не просят, а только лишь благодарят; отсутствуют священнослужители, суд и тюрьмы.

---

Немного попользовался поиском и нашел некоторые интересные записи. Так и не хотят оставить Тургона в покое (те же самые товарищи, что и тут)

Про Тургона

Туулики

1) «Чувак, пять дней стоящий в Ущелье и не предпринимающий никаких попыток выяснить ход сражения - брат дебил.»

2) «Он в принципе непонятный и неприятный мне персонаж. Все его поступки и вырисовывающийся характер меня отталкивают.»

3) «Ну, вот тут было острое "нелюблю", прямо даже почти до ненавижу.
*застенчиво* Я очень люблю Фингона, а из-за этого долговязого брата-дебила у Финдекано один неприятности...»

4) «ВЫ ЧТО ПРАВДА НЕ ПОНИМАЕТЕ, что Фингон живой еще? Он жив. И я ХОЧУ, чтобы Тургон любил его и был готов сдохнуть за него, спасти, уберечь, все что угодно, быть может сдохнуть рядом, но не стоять и не смотреть, как малыш гибнет? Правда не понимаете? Пусть он лучше будет нервной и тупой сукой как Гвиндор, чем бесчувственной тварью, которая пусть даже под приказом наблюдает, как Финдекано убивают. Я НЕ ХОЧУ такого Тургона. Я его ненавижу.

Может я тупая баба, извините, если что... но по другому у меня не получится.»

5) «Тварь он, а не нормальный Тургон. Бездушная, бессердечная тварь.»

6) «Но тупую сволочь Тургона я тоже не хочу. Я хочу, чтобы он любил Финдекано и был готов за него нарушить любой приказ и послать в жопу Ульмо вместе со всем Средиземьем, спасением своей души и Ардой Алахастой. Поэтому я изворачиваюсь как могу.»

Комментарий к последнему: кое-кто из семьи Хурина тоже пытался плевать и посылать, а в итоге все вышло гораздо хуже, чем могло. Турин не спас ни Морвен и Ниэнор, ни Финдуилас; Морвен апосредованно привела Ниэнор к дракону. В случае подобной героической глупости Тургона масштабы могли быть общебелериандскими.

Nolofinve

1) «А насчет Туракано - мне кажется, что отцовский приговор был жесток и однозначен: трус... А такого люди эльфы типа Нолофинвэ не прощают.»

2) «Конечно он переживал... Ведь Тургон увел с собой и Арэльдэ - еще один удар... Финголфин больше не увидел дочь и - кстати - внучку... Ну и какой козырь в руки Темной Троице - Верховный Король не может навесть порядок в собственной семье. Кстати - это был дурной пример и для них: ККК предпочли не слушать Маэдроса и Финголфина, когда те начинали говорить о новой войне и наступлении. Им и в своих твердынях было хорошо - до самой Браголлах )»

Итак, к числу характеристик «трусливый, тупой, бессердечный-бесчувственный-бездушный, эгоистичный» можно добавить еще «подаватель плохих примеров».

Ну, и просто так, на почитать:

Акантари

1) «Вспомним, что Келегорм носит прозвище Благородный, и что феаноринги не аццкие звери, которые сразу бросаются грызть глотки »

2) «ну, если принять во внимание толкинистскую фичу про то, что Эльфы влюбляются лишь один раз в жизни, и уж если влюбляются, то по-настоящему, а не сексуально, то даже в случае несчастной неразделенной любви возлюбленный является для Эльфа чем-то большим, чем обычным непричастным посторонним. Келегорм мог убедить братьев, что Лючиэнь больше не чужая для Дома Феанора, и они приняли это; Карафин вот даже принялся защищать интересы брата (на свой манер =\ но всё же).»

3) «Де юре и де факто, все споры Первого Дома и потомков Лючиэни о Сильмариллах разрешаются после усыновления Эльронда и Эльроса Сыновьями Феанора.»

4) «Тем непонятнее для меня лично легенда о Берене и Лючиэни. Я никогда ее не понимала, но в свете процитированного письма эта история - вообще зверский парадокс. Эльфийская принцесса, лучшая женщина в мире, влюбляется в случайно вылезший из леса второй сорт! Это вообще что такое? Кто-нибудь будет убеждать меня, что это - прекрасная история любви? Чушь! С какой стати эльфийке вообще обращать внимание на второй сорт, тем более что, согласно Профессору, он объективно второй сорт! Это "любовь зла, полюбишь и козла"? В этом нет ничего прекрасного, скорее ужасное: ужасное недоразумение. Этот Берен ни разу не заслужил своей принцессы. Весь его пресловутый подвиг совершила на самом деле она, лишь в кульминационный момент поюзав его в качестве большой горы мускулов, когда понадобилась чистая грубая физическая сила (а вообще, судя по истории с Финродом, в качестве горы мускулов и физической силы рациональнее было бы юзить Эльфа). И даже в этот момент Берен не справился с задачей, сломал меч и чуть Моргота не разбудил. Потом Берен слил Кархароту. Потом слил Кархароту во второй раз, и снова подвиг вместо него вершил кто-то другой: а именно Ган. И в этот последний раз Берен слил так мощно, что ради спасения его жизни Лючиэнь пожертвовала собой. ЗА ЧТО??? Он не заслужил ТАКОЙ жертвы!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! И не говорите мне, что любят не за что-то, а вопреки. Тоже чушь. Покажите мне хоть одного влюбленного, который бы не пищал от восторга, описывая предмет своей страсти. Покажите мне влюбленную женщину, которая сказала бы о своем любимом "он полный отстой, но я его люблю". Любят всегда за что-то. А в этом Берене не было ничего, за что его можно было бы любить.
Нет, я никогда этого не пойму, и никогда не назову это прекрасным.

Мне кажется, что смысл у этой легенды такой: она показывает, что мужчины, абсолютно любые - даже самые умные, красивые, интеллигентные, образованные и т.д. (в том числе Профессор) - все подсознательно уверены в том, что женщины на самом деле любят Кинг-Кингов, вылезающих из леса.

---

Стеббб

Ярым поклонникам Первого Дома не читать! Черный хумор, или наоборот его отсутствие, про одного из сыновей Феанора (Маэдроса).

Если вы спросите меня, что это такое, - я отвечу - не знаю! Не знаю, откуда оно взялось, оно просто написалось сегодня.

Без названия

… В глубине и в темноте жил Маэдрос – большой и скользкий. Не знаю, откуда он взялся и кто или что он есть. Маэдрос – и все. У него была лодчонка, и он тихо скользил в ней по озеру… Берена он увидел издалека…

…

– Где он? Куда задевалс-с-ся? – услышал Берен. – Потерялс-с-ся, моя прелес-с-сть! Потерялс-сся. Нес-с-счастные мы, горемычные, моя прелес-с-сть, он потерялс-с-ся! Голлм-голлм

…

Потом слабый, как эхо, но полный угрозы, до него донесся вопль: «Вор, вор! Берен-с-с вор! Ненавидим, ненавидим его навеки!»

…

- А что с Сильмарилем, Берен, – сказала Мелиан, – его ты тоже оставишь Тинголу, когда соберешься помирать?

– Да, да, конечно, он в шкатулке на полке … хотя нет…

…

Берен из рода Беора, я тебе не ярмарочная фокусница, я не хочу тебя обокрасть!

…

– Он умер, да? – спросил у Мелиан Тингол.

– Да, и оставил тебе Сильмариль. Спрячь его и не пользуйся без нужды.

…

Тингол видел в прихожей кучу свертков, предметов, животных, на каждом из которых красовалась надпись.

Моему еще не рожденному потомку Эльросу – лук Брегора, кольцо Барахира. Эльронду – шиш с маслом, не наш он человек.

Саурону – эльфийские кольца, в количестве десяти штук. Дабы не тревожил честных разбойников, подсылая к ним своих головорезов.

Келегорму и Куруфину – кинжал, кольчугу и коня. К кинжалу гондолинской работы прилагалась ехидная записка про сломавшийся в самый нужный момент Ангрист; кольчуга была смазана антизверином, что в общем-то пошло эльфу на благо; но конь оказался троянским… когда Келегорм пытался его погладить, конь укусил его за…э-э-э…в… впрочем, это лучше опустить…

…

– Дай-ка мне Сильмариль, – сказала волшебница, – Ты видишь на нем какие-нибудь знаки?

– Нет, он совершенно гладкий. Царапай – не поцарапается. И от времени ему ничего не делается.

– Ну, хорошо, смотри! – К изумлению и ужасу Тингола Мелиан бросила его в свой колдовской котел…

…

– Подними выше и прочитай, что там написано.

– Буквы эльфийские, а язык мне не знаком… И Тингол начал читать: айгас и айкелух саманузан фелун…

Нет нужды приводить все слова, но, когда Тингол кончил читать, Мелиан сидела, покраснев, словно багряный закат Валинора. Язык тот из эльдар сумел выучить лишь Феанор, коий и начертал эти письмена. Но Мелиан из народа Валар было известно сие наречие. Позднее, после долгих уговоров Тингола, она перевела то, что написал Феанор: если какая-то [censored], посмеет, [censored], взять мой [censored] Сильмариль, я ее [censored .. censored… censored].

…

Возьми с собой только преданных друзей…

…

У меня есть для тебя подарок, Тингол, – тень Берена скользила к нему. – Твой Аранрут сломался, поэтому возьми мой Дагмор, много повидавший в бою. Я закопал его…

…

– Сильмариль, кстати покажи его, Тингол, – молвил Эонвэ. – Должен отправиться в огненную бездну Ангбанда, исцелить зло Моргота, заложенное в основах мира, пока земле…/земля содрогнулась, говоривший полетел со стула, с которого толкал произносил свои речи/ …трясения нафиг окончательно нас не доконали! Кто ж знал, что Моргот оставил после себя такой «подарок», которым улизнувший Саурон теперь пользуется? Сильмариль защитил нас с небес, Сильмариль утихомирил окияны, теперь дело за вулканами и трясками. Вперед, товарищи!

Товарищи не оценили его энтузиазм. Все потупили взоры, никто не хотел внезапно свалиться в пропасть к голодным балрогам – любимое развлечение Саурона, искусно передвигающего рычаги.

– На кого же ляжет ныне судьба мира? – обратился Эонвэ к присутствующим. Тингол поднял руку.

– Может, кто-нибудь еще желает? – ему не хотелось поручать это дело подкаблучнику, тут нужен был опыт, бесстрашие... Но нолдор строили из себя дураков. Один делал вид, что спит; другой, что оглох; третий так вообще потихоньку улизнул с Совета. Никто тупо не хотел притрагиваться к Сильмарилю, особенно после того, как Мелиан пересказала слова Феанора, начертанные на камне (хотя в тот час люди заржали, гномы захихикали, а эльфы для приличия закрыли уши – но все боялись гнева Пламенного Духа; правда нашелся один д.. д-доблестный эльф).

– Ну, кто-нибудь еще, а?

– Ладно, иди собирайся…

…

– Ну почему Маблунгу разрешили идти, а нам – нет? – доставали Мелиан Белег и Даэрон.

– Ему же надо будет что-то есть по дороге, – сказал Белег. – А я – лучший охотник Средиземья!

– А я лучший певец и буду петь ему всю дорогу. Ух, как весело будет – подхватил Даэрон.

/facepalm

…

Ах! Ш-ш-ш! Осторожно, С-сокровище мое! Где оно, где оно, С-сокровище, С-сокровище мое? Это наш-ше Сокровище, наш-ш-ше, мы хотим его назад. Воры, воры, грязные синдар-с-сы, вориш-ш-сы. Где они? Где наше Сокровище? Чтоб их! Мы их ненавидим!

…

– Да, да, мы клянемся, клянемся прелестью… проведем синдарс-с-ев в Ангбанд… Да, да, моя прелесссть, мы бывали-с там. Нас мучили там, подвесили-с на горе… Ох, бедная наша несчастная ручонка, – и он снова разрыдался…

…

– Я объявляю Сильмариль своим!

…

Маэдрос прыгнул на Тингола и откусил ему руку с камнем.

– Сокровище! Сокровище! Сокровище! – кричал Маэдрос, когда наконец-таки [censored] Сильмариль. – О, мое ненаглядное Сокровище! Мое, мое!

Не отрывая жадных глаз от добычи, он шагнул чуть дальше, чем следовало, оступился, покачался с мгновение на краю – и с воплем полетел в пропасть. Из глубины еще раз донесся рыдающий стон – «Со-кро-вище!» – и все кончилось.

Так Сильмарили нашли себе пристанища: один в небесной выси, один в глубинах вод и один в огненном сердце мира.

---

Пара мыслей

Настоящий спор начинается не тогда, когда переходишь к анализу употребления каждого слова в оригинале. Нет, он возникает, когда ведешь рассуждения о том, к чему привела бы потеря контроля над сухожилиями. И, Моргот побери, это ведь спор по Толкину!

Еще в одной дискуссии попался человек, который уверял, что Турин ни в чем не виноват, поскольку ни Ингвэ, ни Финрод не смогли бы противостоять проклятию Моргота и наделали бы тех же ошибок. Подумал, зачем читать книги Толкина, если не воспринимаешь их нравственный посыл?

---

Перевод "Квенди и эльдар"

Отредактированный вариант. Выражаю огромную благодарность Юлии Понедельник, которая быстро и качественно произвела редакцию перевода. Также перевод выложен на сайте у Арторона (там сохраняется диакритика, чего, к сожалению, не происходит на самиздате).

@темы: переводы

---

"Лэ о Лейтиан" Песнь I

Перевод предисловия и подстрочник к первой песне "Лэ о Лейтиан" (с комментариями).

[150]

III
ЛЭ О ЛЕЙТИАН

Мой отец написал в своем дневнике, что начал «поэму о Тинувиэль» во время летних экзаменов 1925 г. (см. стр. 3). Он забросил ее в 1931 г. (см. ниже), когда ему было 39 лет. Черновые наброски существуют для всей поэмы («черновые», на самом деле, означает «очень грубые»); и, опираясь на них, он написал чистовой вариант, который я назову «А»*.

На рукописи А мой отец несвойственным для него образом проставил даты, первая из которых стояла напротив строки 557 (23 августа 1925 г.); и он написал последнюю дополнительную сотню строк третьей Песни (заканчивающейся на строке 757), пока был в отпуске в Filey на йоркширском побережье в сентябре 1925 г. Следующая дата была проставлена 2,5 года спустя (или 400 строками далее) 27-28 марта, будучи написана напротив строки 1161; и после помечен был каждый день в течение девяти дней до 6 апреля 1928 г. – за это время было написано не менее 1768 строк (до 2929 строки).

Поскольку даты отсылают к переписанным стихам, а не ко времени их действительного написания, можно подумать, что они мало что доказывают; однако черновые наброски строк 2497-2504 написаны на заброшенном письме, датированном первым апреля 1928 г., и эти строки были написаны в чистовом варианте А 4 апреля – это показывает, что строки 2505-2929 действительно были написаны между 1 и 6 апреля. Поэтому я считаю, что даты на чистовике А могут использоваться как надежный источник времени написания тех или иных строк.

Даты ноября 1929 г. (в строке 3031) сопровождаются существенным количеством написанных строк в последнюю неделю сентября 1930 г., а еще в середине сентября 1931 г.; последняя дата – 17 сентября того же года напротив строки 4085 – очень близка к месту, в котором Лэ была заброшена. Подробности о датах приведены в Примечаниях.

Существует также машинописный текст («B»), сделанный отцом, несколько последних строк которого существуют только в рукописи; и этот текст заканчивается в том же самом месте, что и А. Эта машинопись довольно рано была начата, поскольку мой отец замечает в своем дневнике в записи от 16 августа 1926 г., что «напечатал небольшую часть Тинувиэли», и до конца 1929 г. он дал почитать ее К.С.Льюису. 7 декабря того же года Льюис написал ему об этом, говоря:

«Вчера вечером я прочитал Жесту до того места, где Берен и его спутники-номы побеждают отряд орков выше истоков

*Он был написан на обратной стороне работ экзаменующихся, скрепленных и подготовленных как бумага для рукописи: ее было достаточно много, чтобы пользоваться в течении шести лет, и несколько работ студентов в конце пачки не было использовано.

[151]

Нарога и переодеваются в rēaf [древнеанглийский: «одежды, оружие, взятые у убитого»]. Я вполне честно могу сказать, что она довольно большая, поскольку у меня был вечер такого удовольствия: и личный интерес чтения работы друга имел мало отношения к этому. Мне следовало наслаждаться ей точно так же, как если бы я поднял ее в книжном магазине и автор был бы мне неизвестен. Две вещи, которые проявляются явно, – ощущение реальности на задворках и мифическая ценность: сущность мифа, являющегося таковым, не должна иметь примеси аллегории для создателя, и все же должна намекать на зарождающиеся аллегории для читателя,»

Таким образом, Льюис дочитал до строки 2017. Очевидно, у него были и дальнейшие строки; возможно, что машинопись к тому времени расширилась до нападения Келегорма и Куруфина, бегущих из Нарготронда, на Лутиэн и Берена, напротив которого (в строке 3031) в рукописи стоит дата – ноябрь 1929 г. Некоторое время спустя, вероятно, в начале 1930 г. Льюис отправил моему отцу 14 страниц подробной критики до строки 1161 (если было больше, то они не сохранились). Эту критику он замыслил как в большей степени академический комментарий к тексту, притворяясь, что рассматривает Лэ как древнюю работу, у которой нет автора, существующую во многих более или менее испорченных рукописях с искажениями переписчиков в древности и научными доводами ученых девятнадцатого века; и поэтому забавно отнял жало у некоторых резко выраженных суждений, и в то же самое время выразил серьезную похвалу за отдельные отрывки. Почти все стихи, которые Льюис нашел недостаточно хорошими по той или иной причине, помечены для исправления в машинописи B, если в действительности не были переписаны, и во многих случаях его предлагаемые изменения или их переделка включены в текст. Большая часть комментариев Льюиса приведена на стр. 315 и далее со стихами, которые он раскритиковал, и изменениями, сделанными в результате.

Мой отец забросил Лэ в месте, где челюсти Кархарота сомкнулись подобно капкану на руке Берена и заглотили Сильмариль, но хотя никогда не продвигался дальше этого места в повествовании, он не забросил Лэ навсегда. Когда Властелин Колец был закончен, он снова возвратился к Лэ и переделал первые две песни и значительную часть третьей, и небольшие отрывки некоторых других. Выделим элементы этой истории:

(1) Черновые наброски всей поэмы, написанной в 1925-1931 гг.

(2) Рукопись А всей поэмы, написанная постепенно в 1925-1931 гг.

(3) Машинопись B всей поэмы (заканчивающаяся в рукописи), начатая уже в 1926 г.

Эта машинопись была дана Льюису где-то в конце 1929 г., когда она, вероятно, расширилась приблизительно до строки 3031.

[152]

(4) Переписанные вводные Песни и части некоторых других (после завершения Властелина Колец).

Рукопись А была исправлена путем изменений и вставок в разное время, большинство из этих изменений было включено в машинопись B; в то время как в B есть дальнейшие изменения, не найденные в А.

Количество исправлений, сделанных в В, очень сильно различается. Мой отец использовал ее как основу для дальнейшего переписывания, и в этих частях старая машинопись полностью покрыта новыми стихами; но для длинных отрывков – явно большая часть поэмы – текст не тронут, за исключением очень незначительных и словно бы случайных изменений здесь и там в отдельных строках.

После многих экспериментов я решил, что создание отдельного текста, сочетания, полученного от самого позднего написания, было бы полностью ошибочным. Совершенно независимо от практической сложности измененных имен и названий в переписанных частях, которые не введены в старые строки, поздние стихи по своим размерам и формальному завершению слишком отличны; слишком много времени прошло, и в той малой части, что отец переписал в Лэ о Лейтиан после Властелина Колец у нас есть лишь фрагменты новой поэмы: из которых мы можем извлечь представление о том, что не осуществилось. Поэтому я отделил этих части и привожу их после и отдельно (Глава IV).

Следующая причина сделать так заключается в цели этой книги, которая включает рассмотрение Лэ как важных стадий в эволюции легенд. Некоторые из переделок Лэ о Лейтиан, по крайней мере, на 30 лет позже, чем начало поэмы. Поэтому с точки зрения «истории» оставление поэмы в сентябре 1931 г. или вскоре после него является конечным пунктом, и я исключил исправления в именах и названиях, которые несомненно (как я считаю) позже, но я включил те изменения, что были раньше.* В таком случае, как, например, Белерианд, который в большей части поэмы в В был Броселианд, а позже всегда был исправлен на Белерианд, но стал Белерианд, как первоначально написано, в строке 3957, я привожу вариант Белерианд везде. С другой стороны я сохраняю номы, поскольку мой отец все еще использовал это название в Хоббите.

Множество малых изменений по метрическим/стилистическим причинам, однако, составляют проблему для попытки дать «текст 1931 г.», поскольку зачастую невозможно быть уверенным, к какой «фазе» они принадлежат. Некоторые

*Это приводит к непоследовательному обращению с некоторыми именами между двумя длинными Лэ, например, Финвег сын Финголфина в Детях Хурина, но Фингон в Лэ о Лейтиан. Имя Финвег сохранилось в «Сильмариллионе» 1930 г., но ранее было изменено на Фингон.

[153]

очевидно очень ранние – например, цветы свечи изменено на цветущие свечи (строка 516), поскольку К. С. Льюис относительно последнего сделал замечание – в то время как остальные явно сделаны многими годами позже, и, строго говоря, принадлежат поздним переписываниям; но насчет многих нельзя с уверенностью говорить.

В любом случае, такие изменения – очень часто сделанные для избавления от некоторых приемов, использовавшихся как метрическая помощь, наиболее примечательные среди них это использование усилительных времен с doth и did просто для того, чтобы получить слог – у таких изменений нет никаких последствий, кроме улучшения отдельной строки; и в таких случаях это кажется печальным фактом, вследствие строгой приверженности текстовой основе, потерять такие небольшие усиления или, во всяком случае, скрыть их в следе нудных текстовых примечаний, позволяя их менее счастливым предшественникам оставаться в тексте. Поэтому я счел допустимым открыто быть непоследовательным в этих деталях, и, например, сохраняя номы (для эльфов или другой замены) или Ту (для Горту или Саурон), чтобы ввести малые изменения в формулировках, которые, вне всякого сомнения, более поздние, чем эти.

Как и в Лэ о Детях Хурина не существуют пронумерованные примечания к тексту; комментарий, ссылающийся на номера строк поэмы, очень сильно ограничен для ранних вариантов, и эти ранние варианты ограничены случаями, где есть некоторые существенные различия, как то в именах или мотивах. Цитаты из рукописи А всегда являются цитатами из того текста, который был первоначально написан (в очень многих случаях он был изменен на вариант, найденный в В).

Нужно отметить, что в то время, когда Лэ о Лейтиан была в процессе написания, «Набросок Мифологии» был написан (в 1926 г.), а затем переписан, прямо переходя в версию «Сильмариллиона», которую я приписываю 1930 г. и в повествовании, и в языке которой уже присутствовали многие из основ опубликованной работы. В своих комментариях к каждой Песне я пытаюсь рассматривать развитие легенд наравне и одновременно с текстом поэмы и обращаюсь исключительно к одновременной прозаической работе.

У текста А нет никакого названия, но на оберточной странице связки черновых работ написано Тинувиэль, и в своих ранних ссылках на поэму мой отец называл ее так, как и аллитеративную поэму Турином. У текста В есть следующее название:

ЖЕСТА
О БЕРЕНЕ, сыне БАРАХИРА
и
ЛУТИЭН ФЭЙ
прозванной
ТИНУВИЭЛЬ СОЛОВЕЙ
или
ЛЭ О ЛЕЙТИАН
Освобождение от Оков

[154]

«Жеста о Берене и Лутиэн» подразумевает повествование в стихах, рассказывающее о подвигах Берена и Лутиэн. Слово жеста (gest) произносится как современное английское jest [«шутка, насмешка» – прим. пер.], будучи по фонетической форме действительно «тем же словом», хотя теперь его значение полностью поменялось.

Мой отец никогда не объяснял название Лейтиан «Освобождение от Оков», и мы в праве выбирать, если пожелаем, среди разнообразных употреблений, которые можно увидеть в поэме. И при этом он не оставил никакого толкования значения, если оно есть, сходства Лейтиан и Лейтиэн «Англия».

В истории Эльфвине из Англии эльфийское название Англии – Лутиэн (которые было ранним именем самого Эльфвине, Англия же называлась Лутания), но во время первого появления (только первого) этого названия слово Лейтиан было подписано карандашом над ним (II.330, примечание 20). В «Наброске Мифологии» Англия по-прежнему называется Лутиэн (и в то же время дочь Тингола тоже зовут Лутиэн), но это название было изменено на Лейтиан, и эта форма встречается в версии «Сильмариллиона» 1930 г. Я не могу сказать (1) какая связь, если была какая-либо, между двумя значениями Лутиэн, а также не (2) является ли Лейтиэн (один раз Лейтиан) «Англией» или связана с Лейтиан «Освобождение от Оков»*. Единственное свидетельство этимологической природы, которое я нашел, – торопливое примечание, которое невозможно датировать и которое отсылает к основе лет- «освобождать» с лейтиа «освобождение» и сопоставляет с Лэ о Лейтиан.

ЖЕСТА О БЕРЕНЕ И ЛУТИЭН

I

Король жил в древние времена:
еще люди по земле не бродили
его власть вознеслась в полумраке пещер,
его рука простиралась на поляны и лощины.
Его щиты сияли, как луна, 5
его копья острые сработаны из стали,
из серого серебра скована его корона,
в его знаменах пойман звездный свет;
и серебром звенели его длинные трубы
под звездами в могучем вызове; 10
волшебством его королевство было окружено,
где мощью и славой, богатством несказанным
вдалел он со своего трона из слоновой кости
в многоколонных каменных чертогах.

[155]

Там берилл, жемчуг и бледный опал, 15
и металл, обработанный подобно рыбьей чешуе,
щит и латы, топор и меч,
и блестящие копья хранились в складах –
всем этим владел он и любил меньше,
чем деву некогда в Эльфинессе; 20
ибо прекраснее, чем рожденные людьми,
дочь у него была, Лутиэн.
Столь гибкие члены более не побегут
по зеленой земле под солнцем;
такой прекрасной девы больше не будет 25
от рассвета до сумерек, от солнца до моря.
Ее одеяние было голубым, как летние небеса,
но серыми, как вечер, ее были глаза;
оно было расшито прекрасными золотыми лилиями,
но темными, как тень, были ее волосы. 30
Ее поступь легка, как птица в полете,
ее смех светлее весны;
стройная ива, согнутый камыш,
аромат цветочного меда,
свет на листьях деревьев, 35
голос воды – большими, чем все это,
были ее красота и блаженство,
ее слава и ее очарование;
и ее король выше ценил,
чем руку, или сердце, или свет глаз. 40
Они жили посреди Белерианда,
пока могущество эльфов еще держало ту землю
в сплетенных лесах Дориата:
немногие находили туда путь;
немногие осмеливались лесную крону 45
пересечь или пошевелить чуткие листья
языком стаи охотничьих собак,
конем, или рогом, или смертными стопами.
К Северу лежала Земля Ужаса,
откуда только злые пути вели, 50
через холмы тени, мрачные и холодные,
или обитель призраков Таур-на-Фуина,
где скрывалась и лежала Смертельная Ночь,
и никогда не проникал свет луны или дня;
к Югу – широкие неизведанные земли; 55

[156]

к Западу древний ревущий Океан,
нехоженный и безбрежный, широкий и буйный;
К Востоку – заостренные голубые пики,
молчаньем объятые, туманом укутанные,
горы Внешнего Мира, 60
за тенью сплетенных лесов,
колючки и чаща, роща и поляна,
чьи нависшие ветви, волшебство хранящие,
были древними, когда мир был молод.
Там Тингол в Тысячах Пещер, 65
чьи ворота бледные та река омывала,
которую фэйри звали Эсгалдуин,
во многих высоких и факелами освещенных чертогах
жил темный и сокрытый король,
владыка гор и лесов; 70
острым был меч и высоким шлем
короля бука, и дуба, и вяза.
Там Лутиэн, проворная дева,
танцевала в лощинах и на лесных полянах,
и веселая музыка, тонкая и чистая, 75
звучала на тропах, более прекрасная, чем
слышали смертные люди на пирах,
и прекраснее пения птиц.
Когда листья были длинными, а трава зеленой,
Дайрон своими тонкими пальцами, 80
когда день сменялся полумраком,
блуждающую музыку нежно играл,
волшебную песнь флейты, дикую трель,
из любви к дочери Тингола.
Там лук был согнут и спешило копье, 85
как призрак бежала цвета увядших листьев лань,
и кони гордые с заплетенными гривами
с сияющими удилами и серебряными поводьями
ночью лунной неслись,
словно ласточки, быстрые, как стрелы в полете; 90
звук рогов и колокольчиков,
тайная охота в глубоких лощинах.
Там создавали песни и золотые изделия,
и серебряные чаши и бессчетные драгоценности,
и бесконечные годы земли фэйри 95

[157]

текли по далекому Белерианду,
пока не наступил день под солнцем,
когда начались многие чудеса.

ПРИМЕЧАНИЯ

Вступление поэмы в B усложняется тем фактом, что мой отец частично переписал (и перепечатал) первую Песнь – переписывание полностью отлично от поздней существенной переработки, которой подверглась ранняя часть поэмы. Это первое переписывание вступление Песни было сделано, пока по-прежнему продолжалось первоначальное написание поэмы, но фактически далеко продвинулось. Вторая версия была напечатана в точности в той же самой форме, как и та, что ее заменила, тогда как последняя часть текста B не напечатана; но в ней появляется название Белерианд, и не как исправление, поскольку в другом месте в B встречается форма Броселианд, во всех случаях измененное чернилами на Белерианд*. Более того, именно первую версию Песни I в тексте B К. С. Льюис прочитал ночью 6 декабря 1929 г., и, я думаю, весьма вероятно, что именно критика Льюиса навела отца на мысль переписать вступление (см. стр. 315-16). В следующих примечания первая версия текста B называется B(I), переписанный текст, приведенный выше, – B(2).

1-30 A: Король жил на рассвете дней:
его золотая корона ярко сияла
красным рубином и прозрачным хрусталем;
его мясо было нежным, его блюда славными;
красное одеяние из шелка, трон из слоновой кости, 5
и древние чертоги из арочного камня,
и вино и музыка щедро лились,
и тридцать и три защитника,
все это было у него и его не заботило.
Дочь любимая его была Мелилот: 10
от рассвета до сумерек, от солнца до моря,
нельзя найти прекрасней девы.
Ее одеяние было голубым, как летние небеса,
Но не столь голубым, как ее глаза;
оно было вышито прекрасными золотыми лилиями, 15
но не столь золотыми, как ее волосы.

В раннем наброске после строки 12 нельзя найти было двустишие:

от Англии до Эгламара
среди народов, и полей, и земель вдалеке.

*Один раз ближе к самому концу (строка 3957) в рукописном заключении текста B форма этого названия – Белерианд, не Броселианд.

[158]

B(I): Король жил в былые дни:

и т.д. как в A. Для строки 6

и скопленное золото в мерцающей пещере,
все это было у него и его не заботило.
Но прекраснее, чем рожденные среди людей,
была у него дочь, Лутиэн:

и т.д. как в B(2)

14-18 Эти строки позднее использовались в песне Гимли в Мории (Братство Кольца II.4); см. комментарий К. С. Льюиса, стр. 316.

41-4 A: Они жили в мрачном Брокелианде
пока одиночество еще владело землей.

B(I): Они жили вне Броселианда,
пока одиночество еще владело землей,
в темном лесу Дориата.
Немногие туда находили путь;

В B(I) Оссириандэ написано карандашом над Броселианд. Как отмечено выше, в B(2) встречается форма Белерианд.

48 После этой строки в A и B(I) идет:

Все же иногда приходили издалека и из темноты
под корнями мрачных гор
дутье и звук колоколов,
тайная охота в глубоких лощинах.

Второе двустишие вновь появляется в позднем месте в B(2), строки 91-2.

49-61 A и B(I):

К Северу лежит Земля Ужаса,
откуда только злые тропы вели,
над холмами тени, голыми и холодными;
к Западу и Югу океаны волны катили,
нехоженые и безбрежные, буйные и широкие;
к Востоку и дальше на Восток холмы сокрылись
под опутанными полумраком лесами,

65-6 A: Там Келегорм свои бесконечные дни
проводил средь сплетенных путей,
мерцающих проходов и бесконечных нефов,
чьи колончатые основания та река омывает

67 Эсгалдуин в A, но Эсгадуин в черновых работах, форма, которая встречается в Детях Хурина (стр. 76, строка 2164) до исправления.

[159]

73 A: Там Мелилот, проворная дева

79-84 Нет в A.

85-93 A и B(I) (с одним малым отличием):

Там лук был согнут и спешило копье,
и олень как тусклый призрак бежал,
и лошади бледные в блестящей упряжи
скакали, звеня, лунной ночью;
там пели песни и творили из золота

См. примечание к строке 48.

96 A: катились по мрачному Брокелианду, B(I): катились по далекому Броселианду

В B(I) Оссириандэ написано карандашом напротив Броселианд, как в строке 41.

Комментарии к Песне I

Удивительная особенность версии A в том, что имя Келегорм дано королю лесных эльфов (Тинголу); более того, в следующей Песни роль Берена в A играет Маглор, сын Эгнора. Единственно возможный вывод (такой же странный, как и перемена имен) – мой отец намеревался отказаться от имени Тингол в пользу Келегорм и (что более поразительно) имени Берен в пользу Маглор. И Келегорм, и Маглор как сыновья Феанора появились в Истории Науглафринга и в Лэ о Детях Хурина.

Имя дочери короля в A, Мелилот, также озадачивает (и является английским названием растения, как у Мелилот Брендибак, гостьи на прощальной вечеринке Бильбо Бэггинса?). Уже во второй версии Детей Хурина «Лутиэн» появилось как «истинное» имя Тинувиэли (см. стр. 119, примечание к 358-66). Возможно, мой отец в действительности начал Лэ о Лейтиан прежде, чем прекратил работу над Детьми Хурина, при этом Мелилот могло быть первым «истинным» именем Тинувиэли, вытесненным Лутиэн; но я считаю, что это крайне маловероятно.* Ввиду Берен > Маглор, я думаю, гораздо более вероятно Лутиэн > Мелилот. Во всяком случае, Берен и Лутиэн вскоре появляются в первоначальных черновиках Лэ о Лейтиан.

Также странно, что в A дочь короля была голубоглазой и золотоволосой, ибо это не соответствовало одеянию темноты, что

*Мой отец определенно утверждал в своем дневнике, что начал Тинувиэль летом 1925 г.; и, следует отметить, что ссылка на Лэ о Лейтиан появляется в аллитерационной заглавной части к одной из машинописей стихотворения Легка как липы лист – которое было опубликовано в июне 1925 г. (см. стр. 120-1). Таким образом, упоминание Лэ о Лейтиан во второй версии Детей Хурина не доказательство того, что он фактически начал ее.

[160]

она сплела из своих волос: в Истории Тинувиэли ее волосы были «темными» (II.20).

Примечательно название Брокелианд, которое появляется в A (Броселианд B), однако я не могу пролить свет на выбор моим отцом этого имени (известный лес Броселианде в Бретани артуровского цикла).* Было бы интересно узнать, как Броселианд стало Белерианд, и ключ к разгадке, возможно, может быть найден на странице черновой работы для вступления к Лэ, где он кратко записал разные возможные варианты названий, которые отец рассматривал для этой земли. То, что Оссирианд встречается среди них, в то время как оно также написано карандашом напротив Броселианд в строках 41 и 96 в B(I), позволяет предположить, что эти названия возникли во время поиска замены для Броселианд. Эти названия следующие:

Голодинанд, Нолдоринан, Гелерианд, Бладоринанд, Белауриэн, Арсирианд, Лассирианд, Оссирианд.

В этой связи представляет интерес название Голодинанд, как содержащее голод, поздний синдаринский эквивалент квенийского нолдо (в старом номском слово голда было номским эквивалентом «эльфийского» нолдо, I.262). Я не могу определить происхождение Гелерианд; но Белауриэн, очевидно, связано с Белаурин, номской формой Палуриэн (I.264), а Бладоринанд с именем Палуриэн Бладоруиэн «широкая земля, Мать Земли» (ibid). По крайней мере, кажется возможным, что Белауриэн в одном ряду с Белерианд (который впоследствии объяснялось совершенно по-другому).

Другая любопытная делать – слово за пределами во фразе в строке 41 B(I) Они жили за пределами Броселианда, где в A – в, а в B(2) – посреди.

Эсга(л)дуин, Таур-на-Фуин (для Таур Фуин Утраченных Сказаний) и Тысяча Пещер появились в Детях Хурина; но в горах, что

к Востоку пики голубые вздымались,
молчаньем окруженные, туманом укутанные

– строки, которые отсутствуют в A и B(I) – первое появление Синих Гор (ЭредЛуин) поздних легенд: ограждающие Белерианд, как кажется, от Внешнего Мира.

Во всех текстах первой Песни король лесных эльфов представлен обладающим большим богатством. Эта идея уже появляется в Детях Хурина (см. стр. 26), в самом выраженном контрасте ко всему, что сказано в Утраченных Сказаниях: ср. Историю Турамбара (II.95) «народ Тинвелинта жил в лесах и обладал скудным богатством», «его сокровища были малыми» и История Науглафринга (II.227) «Золотую корону

*На самой ранней карте «Сильмариллиона» говорится, что «все земли к югу от Гондолина, орошаемые Сирионом, на английском языке звались “Броселианд”».

[161]

они [гномы] сковали для Тинвелинта, который прежде носил лишь венок из алых листьев.»

samlib.ru/a/almieon/lay_of_leithian.shtml

@темы: переводы, лейтиан

---

Вопросец про Аман и Тол Эрессеа

Куда они делись после Изменения Мира?

1. Иное пространство/измерение?
2. Или просто Эру перенес их в "космос"?

Вообще, если рассматривать тексты, то можно сделать двоякий вывод. Вроде как "Амбарканта" намекает на "космос" (Арда это Солнечная система, а Валинор принадлежит Арде, скорее всего, даже после вмешательства Эру), где есть даже рисунок. С другой - в "Письмах" Толкин отмечает, что Валинор был изъят из "материального" мира... И вот получается, что неясно. В более-менее подробных местах об устройстве мира нет ни слова про возможность других измерений, однако все эти фразы из писем, что "Валинор изъят за физически достижимые пределы, так что обычным способами нельзя туда добраться", "эльфы оставляют позади время" и т.п. мозговыносящие. Как понимать все это?

---

Стыдно говорить это, поскольку люблю и уважаю его, поэтому прячу под кат.

Мда, пришел к выводу, что, возможно, главным виновником бедствий Второго и Третьего Домов нолдор, не считая Феанора, был Фингон. Вот как я вижу (с некоторыми натяжками) все телодвижения во время Исхода (опираюсь на Сильм).

Феанор произносит речь и весь дом его в массовом порядке соглашается. Фингон тоже взволнован и решается идти. Верные ему эльфы поддерживают своего владыку. Допустим, набирается 1/3. Говорится, что Фингон уговаривал Финголфина отправиться в Исход. Финголфин видит эту одну треть и видит свое первенца. Решает ступить на этот путь, а с ним и его прямые подданные. Такой семейный эльф, как Тургон, хотя и не поддерживает саму идею, тем не менее, не может оставить отца и брата. В Третьем Доме идти желает Галадриэль, Ангрод и Аэгнор особенно дружны с Фингоном и поэтому примыкают к нему. Финарфин, скорее всего, решается идти после того, как Финголфин согласился. Финрод с одной стороны смотрит на поведение Галадриэль, с другой - на решение своего друга Тургона. Ородрет же полностью вверяет себя отцу и брату. Таким образом, Фингон является камнем, который обрушивает лавину в горах.

Кстати, даже после произнесения пророчества Мандоса Фингон оказывает влияние на решимость некоторых нолдор. Так в "Сильмариллионе" прямо говорится, что сыновья Финарфина не повернули назад с отцом из-за своей дружбы с сыновьями Финголфина. Вот так.

А вот этого уже точно говорить не следовало, но скажу. Также своим участием в битве в Альквалондэ он, возможно, решил дальнейшую судьбу нолдор. Кто знает, может, телери одолели бы нолдор или даже убили Феанора?..

В общем, призываю вас проявить ко мне милосердие и сильно не бить .

@темы: второй дом

---

О доме Феанора

Пишет acantharia (из ЖЖ):

"В фэндоме сложился совершенно жуткий образ Дома Феанора, если судить по фанфикописанию.
...
Чтоб говорить о Доме Феанора, надо отвлечься от фэндомного сумасшедше-страдальческого образа.
Дом Феанора притягателен и велик не из-за того, что много претерпел. Претерпели все народы Белерианда. Грандиозный крах Дома Феанора – это лишь половина его магнитизма, причем половина далеко вторичная. А основой является гигантский потенциал Дома, возможности и перспективы, которые даже начали реализовываться, но, в конечном счете, закончились тотальным провалом."

Фэндом, пожалуй, и вправду иногда перегибает палку. Мне однажды пришлось защищать Феанора от ярого ненавистника, но речь не об этом. Хотелось бы поговорить о "гигантском потенциале, возможностях и перспективах". Локомотивом Первого Дома, конечно же, является Феанор. Созданный во всем величайшим, как вествует нам "Сильмариллион". Остальные же члены его ничем особым не выделяются среди других великих нолдор. Более того, мне кажется, что среди потомков Индис найдутся и более выдающиеся представители второго рода эльфов. Правда, среди феанорингов выделяется Маглор с его величайшим в Валиноре певческим талантом. Это что касается потенциала и возможностей. Хорошие перспективы у дома могли быть в случае, если бы Моргот не обращал внимание на нолдор, поскольку они - наследники короля. Однако я не поставил бы на них в условиях клятвы и проклятия.

Acantharia также говорит, что следует обращать внимание не на комплексы и травмы представителей сего дома, а на свершения и достижения, мотивации и цели. О свершениях и достижениях я умолчу, а вот про мотивации и цели стоит поговорить. По-моему, если и были у кого-то из нолдор великие цели, то первой должна быть названа Галадриэль. В поздних версиях она стремится в Средиземье, и я считаю, что оно бы сильно выиграло от этого, учитывая богатый потенциал и природные способности Галадриэль (пожалуй, если собрать все куски про нее, то можно назвать ее самой разносторонней из эльфов; причем в ней не просто кусочки разных талантов - она фактически в первом ряду по любому показателю). Да и тот момент про нежелание оставлять Средиземье, пока не повержен Саурон, тоже интересен. Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что это беспрецедентное желание. Ни у кого из эльфов не было такого беспокойства за судьбу мира. Нолдор шли мстить и отвоевывать Сильмарили, а не спасать синдар. Поэтому, кто и достоин приза в номинации "самые достойные жизненные цели", так это младшая дочь младшего дома нолдор.

@темы: третий дом, первый дом

---

Находчивый Ар-Фаразон

В одном из текстов серии "Потопления Анадунэ" (дико глючной, надо признать) король Ар-Фаразон "нашел" способ, как не нарушить запрет и в то же время попасть на Запад (мир круглый, стоит отметить). Он нашел самое логичное решение - плыть на восток, пока не появишься на западе . Но мудрый Арбазан (так и хочется назвать его "златым базаном") молвил, что мир может быть таким широким, что и всей жизни не хватит его пересечь, либо вообще, что может и не быть морской дороги (что оказалось правдой, потому что на востоке земли протянулись так, что их нельзя было обогнуть). В общем, пытался отговорить от безрассудного поступка. Однако король настаивал и уже обдумывал, как провернуть это дело. Хотел бы я посмотреть на его попытки, жаль, что Зигур помешал.

Вообще, как я уже говорил, эти тексты кишат довольно таки значительными несоответствиями с "Акаллабет", хотя иной раз попадаются фразы слово в слово. Так, например, нет никакого Эарендиля-полуэльфа и никакого Эарендиля-с-Сильмарилем. Просто человек (по имени Азрубель/Азрабель) из племени верных Эру людей (хотя с женой и сыновьями) и корабль, наполненный серебряным пламенем и вознесенный Манвэ в небесную твердь. И отплывает он на Запад не в то время, когда противники Аруна/Мулкера/Мелеко на краю гибели, нет, Балай/Авалай/Авалой давно уже разделались с Темным Властелином (хотя тот не был уничтожен, а просто бежал) - он искал у Амана спасения от злых людей-последователей Мулкера, которые совсем уже затравили эрухиль/эрухин. В ответ Аман лишь разводит руками, говоря, что Эру воспретил им вести войну силой и что теперь земля во власти людей, и пусть те творят на ней или искажают ее. Но за верность ему позволено отдать эрухин Анадунэ. Ну, а дальше история известна... Вот, такой вот интересный своими несоответствиями текст середины сороковых годов.

@темы: нуменор